— Готов? — спросила Либерти.
— Сначала нам нужно дождаться Маркуса.
— Он придет, — подтвердила она. — Не знаю, что вы задумали, но никогда не видела, чтобы огромный страшный Маркус Стил так нервничал. Ни перед миссией, ни во время сражения. Сегодня он на нервах, как никогда прежде.
Послышались тяжелые шаги, и появился упомянутый мужчина.
Либерти была права. Маркус чувствовал себя неловко. Волосы его были еще влажными, и хоть он надел свои излюбленные потертые джинсы, зато сменил футболку на отутюженную чистую рубашку в мелкую синюю клетку.
— Ты принарядился, — Либерти поправила его воротник.
— Да, — Маркус осмотрелся. — Я думал, вы украсите пещеру, прежде чем я…решусь. Организуете праздник.
— Либерти сделала все, что в ее силах, — Адам сожалел, что не мог предложить людям больше. — У нас не так много…
— Подождите-ка секундочку, — перебила его Либерти. Подняв руку, она помахала кому-то у накрытого стола.
Зажегся свет.
Тысячи крошечных белых огоньков усеивали крышу и стены. Люди вокруг ахали, охали и перешептывались. С одной стороны пещеру освещали круглые бумажные фонарики, источавшие теплый золотистый свет. Также Адам увидел музыкальную группу во главе с Крузом Рамосом, принесшим свою гитару. Мексиканец кивнул, и они заиграли прекрасную мелодию с латинскими мотивами.
Пещера преобразилась.
Уже не грубая и не уродливая, она стала сказочной.
И все благодаря одной женщине. Пока выжившие люди осматривались, улыбались и смеялись, Адам чувствовал, как ослаблялось давление у него в груди.
Глава 10
Либерти была рада видеть улыбки выживших людей и удивление на их лицах. Но больше всего ей понравилось, как поразились Маркус и Адам.
— Ты волшебница, — Адам схватил ее за плечи и развернул к себе лицом. Черт возьми, отличный комплимент.
— Мы просто зажгли свет.
— Нет, дело не в свете.
Вошла Элл Милтон и прижалась к Маркусу.
— Ничего себе, как здесь красиво. Словно мы очутились в пещере чудес, — она шлепнула его по бедру. — Когда ты сказал мне принарядиться к вечеринке, такого я не ожидала.
Насколько помнила Либерти, Элл не носила юбки, но сегодня сделала исключение. Обычно она предпочитала поношенный камуфляж, готовая поддержать свой отряд по первому зову сирены. Теперь на ней были милая синяя юбка и простая кофта. Должно быть, ее наряд даже отдаленно не напоминал о гардеробе светской львицы.
Однако прижимаясь к своему огромному мужчине, Элл выглядела счастливой. Любимой.
У Либерти сдавило грудь. Элл нашла это неуловимое чувство, причем в худших из возможных обстоятельств. Даже зная, что не создана для любви, Либерти все равно завидовала влюбленным.
— Вечеринка еще не началась, — она никогда не слышала, чтобы голос Маркуса звучал так хрипло.
Глубоко вдохнув, солдат потянул Элл в центр комнаты, где по периметру самодельного танцпола стояли фонарики.
Ничего не понимая, Либерти отметила, что Адам рядом с ней по-прежнему был скован и сосредоточен.
Маркус откашлялся. Люди повернулись к нему. Элл выглядела ошеломленной.
— Я хочу кое-что сказать…
Когда огромный мужчина затих, в пещере повисло молчание и атмосфера ожидания. Маркус принялся разглядывать пол, и Либерти гадала, собирался ли он вообще заканчивать, что, черт возьми, начал.
Возле него появился Отряд Ада. Гейб, Рид, Круз, Шоу и Клодия выстроились в ряд, глядя на человека, которому доверяли изо дня в день вести их в бой.
— Ну же, amigo, — позвал Круз. — Это гораздо проще, чем драться с хищниками.
Маркус что-то проворчал и набрал в грудь воздуха.
— Маркус, в чем дело? — привстав на цыпочки, Элл коснулась его лица. — Поговори со мной.
Он мотнул головой, будто стряхивающая воду собака, и откашлялся.
— Элл, я каждый день иду и сражаюсь. Я пробираюсь через грязь и вижу худшее из того, что произошло с нашим миром…
Люди вокруг начали перешептываться.
«Гм», — вряд ли таков был план Адама.
— Но мне легко надевать броню и брать в руки винтовку, потому что я сражаюсь за тебя, — Маркус схватил Элл за руку, и выражение ее лица смягчилось. — Я боролся за тебя еще до того, как мы сошлись. Ты — мой свет во тьме. Я не знаю, чем заслужил твою любовь, но нуждаюсь в ней каждую ночь и каждое утро, когда просыпаюсь.
По толпе пронеслась волна вздохов.
Либерти чувствовала, как ее собственное сердце рвалось из груди. В иное время Маркус не любил болтать и раскрывать свои чувства миру.