- Слышь, дело есть.
Север проснулся. В сарае не было ни дня, ни ночи. Был едкий дым старых досок и мокрого картона. Он поднялся с мешков и наступил на простреленную ногу. Скривившись от боли, он полез в карман за сигаретами, но не нашел там ствола. Спросони он попытался что-то крикнуть, но дым едкими комками забился в его горло, нос, глаза. Слезы полились градом. Он понял, что горит. Бросившись к двери, Север начал беспомощно ломиться в нее, совсем не чувствуя огненного жара, лизавшего доски. Прогоревшие стропила рухнули, обдав его целым фонтаном огненных брызг. Север бросился к забитому досками окну и, сдирая пальцы в кровь, принялся отдирать их. Горячий воздух жег внутренности изнутри. Он не почувствовал, как загорелась его штанина. С разбега он снова ударился об дверь, отлетел назад и бросился к окну. Скрипя ногтями, зубами, он, словно пойманный хищник, раздирал доски. Пламя со штанины перескочило на куртку. Он сорвал ее с себя и принялся забивать горящие обломки падающей крыши. Сарай был объят огнем. Сознание медленно уходило от Севера, глаза застилал плотный туман. Дощатый пол уже горел. Спасаясь от огня, он запрыгнул на мешки с солью. В это время вниз рухнула часть крыши вместе со стропилами. В образовавшейся дыре Север увидел небо, затянутое клубами черного дыма. Хватаясь руками за горящие доски, он как акробат, вскарабкался по ним наверх и спрыгнул туда, где заканчивался огонь Упав на простреленную руку, он даже не почувствовал, как она хрустнула. Проведя рукой по волосам, он почувствовал, как они превращаются в золу. Север посмотрел на ладони, покрытые волдырями - ожогами и кости, торчащие из локтевого сустава. Собрав последние силы и волоча за собой простреленную ногу, он сделал шаг и двинулся вперед. Метров через триста жуткая боль пронзила все тело. Огромная сопка перед глазами, похожая на горб верблюда, материализовалась в две огромные женские груди размера никак не меньше «пятый» с торчащими наверху сосками - елками. Улыбнувшись чему-то своему, Север потянулся к ним здоровой рукой, пытаясь замацать, но, покачнувшись, рухнул вниз, звонко стукнувшись о землю.
* * *
Холод вернулся в дом Монгола. Как водится, они закатили пирушку, последствием которой стало купание Левки без трусов в конце сентября в какой-то грязной луже, названной им «то, с чего начинается море». Баир поборолся с двумя Левкиными корешами на руках, и поборол их сначала по очереди, а потом обоих вместе. Относящийся спокойно к алкоголю Холод, нажрался так, что весь вечер разговаривал хайку, причем не утруждая себя их переводом с японского. В конце вечера изрядно захмелевший Монгол взял в руки гитару, дал первый блатной, обнял ее и уснул. Утро встретило Холода шумом в голове и Левкой, уснувшим напротив него в тарелке. Мучимый вопросом опохмеляться или нет, Холод вместе с бородатым фермером напоил и накормил скотину, и, усевшись на валуне, подставил сбегающему на зиму солнцу обветренное лицо. Шутка с автобусом удалась. Друг Баира, готовивший этот автобус для каких-то китайских бизнесменов, услышав сумму на один ноль больше, не задумываясь, продал свое усиленное бронированными пластинами чудовище, предназначенное для перевозки рублей и долларов в Поднебесную с целью их превращения в косоглазые юани. Волновал только один вопрос - жив ли Владлен? Холод видел, что произошло со всеми машинами, но судьба последнего экипажа волновала его больше всего. Левка видел, как он, несколько раз перевернувшись в воздухе, ударился об дерево, но Холод этого не видел. Вполне возможно, Владлен расквасился где-то раньше, хотя Холод в последнее время совсем отвык от разных случайностей. Жизнь в Японии сделала невозможное. Среди «ускользающее прекрасно, а постоянное нет» он начал ценить не только жизнь, но и смерть. Недаром там любят говорить: «Гранит не молчит, он слушает». Холод научился слушать себя. До этого он повиновался инстинктам. Да, они были быстрее разума, они помогали выжить, но они мешали жить. Откручивая пленку своей прошлой жизни, он не только видел, что он сделал не так, что не успел, что не захотел, он видел нечто большее - зачем и почему. Глупо сваливать на «такое было время». Он узнал, что таким был ОН. Также, как и Монгол. Они похожи. Холод достал сигарету. Похожи, как отец с сыном. Он поступал так, как в свое время поступал Монгол - не задавая вопросов «зачем?» и «почему?». Они шли, просто шли. Как им казалось, выбрав свой путь. На самом деле путь выбирал их. Ведь путь, выбранный тобой, очень сильно отличается от пути, выбравшего тебя. Холод поднялся с камня и зашел в дом. Толкнув спящего на диване Монгола, он предложил выйти на улицу.