Несколько дней спустя такие бродяги стали попадаться реже и реже. Невидимая смерть от радиации или зимние холода забирали их одно за другим. Как только у сумевшего пережить артиллерийский обстрел специальными боеприпасами, массированный ракетный залп или работу «солнцепёков» бродяги заканчивались силы, он просто падал и лежал, пока не превращался в замёрзший труп.
Подошедшие на смену пострадавшим в бою частям свежие соединения занимались зачисткой и расширяли контролируемую людьми территорию. Инженеры возводили укрепления и засеивали подступы минами. Другая часть армии вела бои за Сургут, но они не могли сравниться по накалу с тем, что им пришлось пережить здесь, под Нижневартовском, чтобы захватить портал в рабочем состоянии.
Сургут освобождали другие соединения. Горазд первые три дня только и делал, что спал, просыпаясь лишь чтобы поесть и явиться к медикам на регламентные процедуры. Только несколько дней спустя он начал интересоваться окружающим. Судя по всему, командование не собиралось в ближайшее время снова посылать их на остриё атаки. Золотилов и вовсе считал, что цели зимней компании в целом достигнуты и сейчас следует прекратить наступление и сосредоточиться на том, чтобы построить укрепления, в которых им предстоит сдерживать летний удар демонов, когда те попробуют обратно забрать отвоёванное людьми. А они попробуют.
— Зачем генералам сдался это портал, — ворчал Золотилов. — Из него нам только в спину ударят. Заминировать бы его и подорвать к ядерной фее.
— Получается зря захватывали? Столько людей и машин потеряли, — возражал Горазд.
Николай в сердцах махал рукой: — Откуда я знаю зачем верховному сдался личный портал? Может быть он собрался отправлять дипломатические посольства в другие миры, к демонической бабушке. Я не генерал, некогда мне думать о подобной ерунде.
Горазд вдруг осознал, что за несколько месяцев из вчерашнего курсанта превратился в опытного ветерана. Он участвовал в освобождении Когалыма и вёл мизгирь на подступах к Нижневартовску по жидкой грязи, в которую превратил снег, оседающий с неба горячий пепел. Он видел титана-крушителя с установленным у него на плечах танковой пушкой. Сходился в бою с троллем, способным приставить к телу оторванную взрывом лапу, и она прирастала обратно за несколько минут. Рабочие конечности его мизгиря подрубали режущими сталь как масло мечами эльфийские воины. Управляемая им пулемётная спарка превращала крылья пикирующих горгулий в решето и те врезались в землю, не сумев затормозить полёт. Он давил четырёхруких и ракшасы не раз пытались сжечь его танк гигантскими огненными шарами размером метр на метр. Инфералы-предатели лупили по нему в упор из гранатомётов, примитивных, но смертельно опасных на пистолетной дистанции, и он умудрялся отбивать гранаты рабочими манипуляторами. Даже ловил и бросал обратно. Не всегда получалось. Несколько раз близкий взрыв выводил одну из конечностей из строя и приходилось обходиться оставшимися, пока не удавалось вернуться к своим и передать пострадавший мизгирь техникам.
Меньше четырёх месяцев войны прошло. А ему казалось, что целая вечность. Вечность до краёв наполненная огнём, кровью и усталостью.
А ещё была Лидия. Их научная группа прибыла сразу, как только армейцы установили контроль над порталом. В нескольких километрах ещё случались стычки со спешно отходившими на юг отрядами низших демонов и эльфов, а профессора уже руководили пехотинцами, выгружающими оборудование из вереницы грузовиков. Тяжёлый пехотинец благодаря экзоскелету мог переносить больше ста килограмм веса и разгрузка проходила бойко. Особенно массивные контейнеры, содержащие какие-то научные, неразборные, устройства поднимали и заносили под крышу спешно возведённого ангара с помощью мизгирей.
Горазд в это время отсыпался в расположении своей части. И снова Лида сама нашла его, сумев отвоевать немного личного времени у развившего бурную деятельность профессора.