Рядом за перегородкой тихо заблеяла овца. Дальше уже ничто не имело значения, кроме моей боли и желания выжить.
Черт! Целый хлев овец. Они подняли страшный шум, когда погибли первые из них. Затем я услышала, как к постройке идут люди, и увидела вдали вилы и факелы.
Это хорошо. Будет кощунственно, если хозяева пострадают от моих действий еще больше. А так, возможно, они смогут обработать и продать мясо? Заготовить его для длительного хранения? А я могу прийти завтра и расплатиться с ними тем золотом, которое закопала сегодня. Но сейчас мне следует озаботиться ночлегом – солнце вот-вот вынырнет из-за горизонта.
Впервые мне было стыдно приходить в себя. В поисках укрытия я заметила, что вокруг сплошные нищенские постройки, а из окон покосившегося дома выглядывает множество детей. А еще я впервые столь остро ощутила свою уязвимость. Что будет со мной, обнаружь кто-то мое тело в дневное время? В любой из закатов я могу очнуться в плену или вовсе не очнуться. И надеяться на свои большие силы и многие умения слишком опрометчиво. За день мне могут запросто отпилить ноги и руки. Много ли в таком виде навоюешь?
Перед тем как выбраться из укрытия, я осмотрела себя и сокрушенно покачала головой: в одежде пестрело множество прорех. Прочная ткань не выдержала зубов гибких тварей.
Интересно, неужели жителей города не волнуют кишащие огромными змеями подземелья? Что помешает этим милым тварям однажды выползти на поверхность?
Стараясь не попадаться никому на глаза, я вышла наружу, затем спустилась в тот самый подвал, а из него в пещеру. Там откопала награбленное. Мешок очень пригодился. Но что делать честному вампиру дальше?
В голове родилась одна мысль, но пришлось потратить немного времени, осматривая хлам в подвале. Наконец под руку попался порванный и потрепанный плащ с капюшоном – то что нужно, чтобы спрятать от случайных встречных белые волосы.
Подумав еще немного, я взяла мешок и по крышам и подворотням отправилась в трущобы, которые так советовал обходить стороной честный оборотень Варлис.
Перед хибарой скупщика ошивались мутные личности, которые на свою голову решили меня ограбить. Думаю, они даже не поняли, отчего вдруг потеряли сознание. То же случилось и с вышибалами сразу за дверью. А вот сам торговец явно мне обрадовался. Бедный, аж задрожал от восторга.
Я высыпала перед ним на прилавок все добро из мешка.
– Вот. – Чуть приподняла капюшон, чтобы мужчина мог видеть мое лицо.
– Э-э-э, нэт, красавыца! Я таким не занимаюс! – залопотал он с сильным акцентом, ужасно потея в своем нелепом пестром наряде.
Я стояла. И смотрела. Прямо на него. Человек тоже смотрел: на рваный плащ в непонятных разводах; на украшения и вещи, местами в пятнах крови; на своего вышибалу, который и не собирался приходить в себя... На клыки, бросающиеся в глаза если чуть приподнять верхнюю губу.
Иногда молчание – лучший аргумент.
– Хорошо! Хорошо! Нэ нужно меня пугать! – Он со страхом посмотрел на дверь за моей спиной. После на прилавок. – Сто золотых!
Стою. Смотрю. Я понятия не имела, много он предложил или мало. Но мне ведь не сложно?
– Сто двадцать! – взвизгнул он, задрожав еще сильнее.
Я склонила голову набок. Стало любопытство, за кого скупщик меня принял. Понял ли, что перед ним вампир?
– Сто пятьдесят! Это край! Не могу больше! Сам по миру пойду!
О! И акцент пропал. Мужчина так вспотел, что пот крупными каплями стекал по его вискам и сильно побледневшему лицу.
Я кивнула. Скупщик выдохнул, не скрывая облегчения. Споро отсчитал монеты. Махом сгреб всё добро в один из ящиков. Накрыл крышкой.
– Всего вам... всего, – попытался он быть вежливым.
Я улыбнулась уголками губ и снова натянула капюшон. Подхватив мешочек с деньгами, вышла из хибары.
Обратный путь был недлинным, но все же время успело перевалить за полночь. Стоя перед уже знакомым мне бедняцким домом, я прислушивалась к дыханию детей. Взрослые обнаружились на первом этаже – пять человек. Все в одной комнате. И лишь одно взрослое сердцебиение выдавало, что его хозяин бодрствует. Это была женщина, которая, кажется, и не собиралась ложиться – она готовила еду. Я различила ее волнение – сердце билось часто-часто. Нюх подсказал, что она готовит овощной суп. Без мяса.
Не решившись постучать, чтобы не будить детей, я толкнула дверь. Заперта. Что ж, это ожидаемо. Но проникнуть внутрь через окно ничуть не сложнее.
Женщина оказалась монахиней в традиционном черном одеянии с посеревшим от времени передником.
– Я пришла с добром, – сказала я тихо, пытаясь ее не напугать.
Естественно, мне это не удалось. Женщина вскрикнула. Выронила клубни картофеля и резко обернулась ко мне. Я стянула капюшон с головы, подняла руки ладонями вверх и повторила: