Существует ли беда, которая всё же приходит в одиночку? Когда я спустилась в склеп, тут же ощутила, как на меня волнами накатывает чужая боль. Быстрее тени я метнулась в спальню, где корчился на полу в позе эмбриона Римул. Упала возле него на колени.
– Что случилось?! – Я попыталась перевернуть парня на спину, но не преуспела. – Что?!
Вампир не кричал, не выл, не пытался вырваться. Он просто был напряжен как струна. Он скрежетал зубами и иногда вздрагивал, словно от ударов.
– Чем я могу помочь? – Мысли хаотично носились в голове. Возможно ли отравить вампира? Или его прокляли? – Принести тебе еду?
Мне казалось, что прием пищи мог бы помочь Римулу восстановиться, но даже подняться на ноги не успела – в комнате раздался отчетливый треск ломаемых костей. Тишину подземелья разорвал наполненный болью крик.
На миг я застыла от ужаса, а после положила ладони на спину вампира. Его кости под тонкой пергаментной кожей двигались как живые. Я нажала чуть сильнее, пытаясь разобраться, что именно происходит, как вдруг со звонким щелчком ребра Римула лопнули, пронзив кожу острыми краями.
Я отпрянула, с ужасом глядя на дело рук своих, но сам вампир даже не пикнул.
– Я не знаю, как помочь тебе, – прошептала я в обрушившейся на нас тишине. – Что происходит?
– Оборот, – прохрипел сорванным горлом молодой мужчина. – Как в первый раз. – Он хрипло, каркающе рассмеялся, потом снова застонал от боли.
Я поняла, что смех испугал меня сильнее криков боли. Укуталась еще плотнее в Холод, подползла к Римулу.
– Чем я могу помочь?
– Сил... не хватает. – Он с трудом вытолкнул из себя слова, а потом снова зашелся полным боли криком.
Это была самая долгая ночь в моей жизни. Наполненная таким холодом, что иней трещал на моей коже. Но это не помогало. И дело даже не в эмоциях – в разуме. Ведь снова и снова я спрашивала себя, сколько еще выдержит Римул? И как скоро проклянет меня, если окажется, что подобное будет происходить с ним каждое полнолуние?
Всё, что я могла в ту ночь – это обнимать укутанного в одеяло Хонка и смотреть, не отворачиваясь. Ведь если Римул может это пережить, я могу смотреть. Я могу быть с ним.
А потом он умер. И я впервые обрадовалась рассвету.
***
Миг боли и дезориентации. Я открыла глаза и поняла, что солнце зашло. Это хорошо или плохо?
Я очнулась в страхе. Очнулась со страхом. И первым делом подошла к Римулу. Он неживой изломанной куклой лежал на шкуре животного, заменившей нам ковер. Обломки костей торчали из ран на его спине, белели в полумраке комнаты, словно пальцы чудовища.
Вампир не исцелился за ночь, как я надеялась. Ничего не изменилось.
Ползли часы ожидания, часы моих суматошных мыслей и сумбурных планов, пока наконец подобие жизни не вернулось к вампиру. Я притащила ему теленка и заставила выпить до последней капли, в ужасе от того, что он стонет: "Я не голоден". Разве такое возможно?
Но Римулу не становилось легче.
Я даже решилась отнести его к храму, но уже возле первых подношений на золотых тарелках Римула начала бить такая дрожь, что мне едва удавалось удерживать его тело. Он был испуган. Он до ужаса боялся того, что находится дальше.
Нам пришлось вернуться обратно. И пусть внешне с Римулом больше ничего не происходило, я нутром чувствовала, что ему все хуже. Он так и не перестал быть оборотнем после ритуала, и теперь звериная и вампирская сути боролись друг с другом, убивая своего носителя.
Мне казалось, если Римул снова умрет в таком состоянии на рассвете, больше он не поднимется.
Я носилась по спальне, отметая нелепые мысли. Хонк тихо попискивал, сжавшись в комочек на груди вампира.
Что делать? Что мне делать?!
Тут, словно в ответ, в моих ушах на краткий миг раздался звон, пахнуло тленом и сырой землей, как из разрытой могилы, а перед глазами встала картинка, как я давала свою кровь Римулу, пытаясь превратить его в вампира.
Не раздумывая, я дернула рукой, рассекая запястье ногтями. Подошла к Римулу и разжала его сведенные судорогой челюсти.
– Кап. Кап. Кап...
Моя кровь не была красной. Как не была она теплой и жидкой в полном смысле этого слова. Белесо-прозрачная, густая и холодная. Больше всего она напоминала охлажденную на морозе патоку. Вот-вот, еще немного, и она вовсе затвердеет, превратив меня в ледяную скульптуру.
Но не сегодня.
Рана на моем запястье закрылась очень быстро. Я застыла, понятия не имея, достаточно ли дала Римулу крови. Тут его тело выгнулось дугой, чтобы упасть на кровать уже здоровым. Мгновенно. Молниеносно. А я стояла рядом не шелохнувшись. Снова и снова мне чудилось, как его вторая сущность – волк, воет от боли, умирает от яда моей крови.