Вздохнув, он встал с кресла, подошел к окну.
– Мы провели обыски. Опросили множество членов теневого мира...
– Они боятся. Я же рассказала, – не выдержав, перебила я мужчину.
– И снова это только ваши слова. Как проверить? – Он улыбнулся и примирительно поднял ладони вверх. – А давайте я ничего не слышал? Идите себе... в морг. Работайте. Возможно, позже мы вместе придумаем, как быть?
– Демон на свободе! А когда уйдет этот, придет еще один! И еще! – Я наклонилась вперед. – Однажды всё закончится тем, что богиня Смерти погибнет. А все жители этого мира станут рабами – бесплатной кормушкой кровожадных демонов.
– Возможно, – кивнул мужчина. – А возможно и нет. И уж точно это произойдет не сегодня. – Он тяжело вздохнул. – Послушайте, я делаю всё, что могу.
– Нет, – покачала я головой. – Не всё.
Взяв на руки Хонка, я встала и медленно покинула кабинет. Вышла из здания, всё еще надеясь. Но меня так никто и не окликнул.
Казалось, это глупая шутка – неудачный розыгрыш. Как такое возможно, чтобы мир стоял на грани гибели, а всем было плевать? А еще это жуткое ощущение утекающего как песок сквозь пальцы времени. Я не знала, что именно должно произойти, но стоило прислушаться к себе, и волосы на затылке шевелились от ужаса.
Я не могла остаться в стороне.
Не придумав ничего лучше, я отправилась к замку правителя. В душе всё еще жила надежда, что если я добьюсь встречи с принцем и расскажу, что происходит, он передаст сведения отцу.
Я не представляла, что еще могу сделать.
– Тетенька, помогите! – пропищал тонкий детский голосок.
Замерев на миг, я бросилась в темную подворотню, чтобы узнать одну интересную особенность: оказывается, если вампира очень сильно ударить по темени, он тоже потеряет сознание.
– Вивиан? Вивиан. Вивиан! Ви...
Одно и то же слово снова и снова буравчиком пробивалось в мой мозг, вынуждая корчиться от мук. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем я все же смогла открыть глаза и повернуть голову на звук.
– Вивиан?
Я увидела принца Торнада, держащего на руках Хонка. Ребенок с такой силой наглаживал голову хорька, что, казалось, с того сейчас слезет скальп. Но звереныш молчал. Терпел и молчал, лишь иногда вздрагивая всем телом.
Мысли были вялыми. Медленными. Я все смотрела и смотрела на Торнада, видела, что его губы шевелятся, но слов не слышала. А еще никак не могла понять: что не так?
Только спустя несколько минут поняла: на шее принца виднелось широкое стальное кольцо, от которого к стене шла длинная металлическая цепь – вот почему он не подошел ко мне.
Я так удивилась, что тут же резко, рывком попыталась сесть, но не смогла. Приподняв голову, перевела взгляд на свое тело, радуясь, что мой Холод со мной – из моих ладоней и стоп, из рук и ног, из живота и даже из груди торчали стальные колья, на которые меня насадили, как мотылька. Их острия торчали сантиметрах в двадцати от моей плоти, но намного страшнее выглядело то, что раны вокруг стали стянулись и зажили. Плоть спеклась, намертво приварившись к орудию пыток.
– Давно мы здесь? – прохрипела я, обессилено откидывая голову назад.
– Сутки, – ответил мальчик и громко всхлипнул. – Тебя принесли сутки назад. Меня на пару часов раньше. Я так рад, что ты пришла в себя! – Торнад встал на ноги. Цепь, удерживающая его, звякнула, ошейник наждаком прошелся по нежной коже. В тот миг я порадовалась, что не могу двигаться. Запах крови врезался в меня многотонной фурой, вырывая разум и обжигая душу.
Я хотела жрать!
Рык вырвался из груди. Я попыталась освободиться, но сделать подобное было непросто. Я дергала руками и ногами, как перевернутый на спину жук. Слышала, как лопается моя плоть, с силой отдираемая от кольев, как трещат от усилий кости.
Физическая боль вонзалась в разум тонкими иглами, но лишь немного отрезвляла. Я была так голодна, что просто не могла перестать рваться на волю.
Торнад испугался. Заскулив, метнулся в угол, изо всех сил прижимая к себе полузадушенного Хонка.
– Вивиан! Вивиан, это же я! – плакал он.
Я слышала и не слышала одновременно. Мне было очень больно и очень-очень Холодно. Можно было бы храбриться и оправдываться. Но дело в том, что освободись я в тот миг, живых в комнате не осталось бы.