Утро пятницы тоже началось необычно. Когда я выходил на завтрак, я заметил, что дверь в комнату Кристины приоткрыта. Это уже само собой необычно, потому что она ее всегда наглухо закрывает. Видимо, чтобы я ненароком не подсмотрел. А, может, и привычка такая у нее.
Но тут из-за приоткрытой двери я услышал голос отчима.
— Дочь, я сейчас поеду. Отложил утренние дела. Вечером с тобой не смогу.
Мне кажется, за два месяца моей жизни в этом доме, я первый раз вижу, чтобы Игорь Петрович заходил в комнату к Кристине. Но даже и не это удивительно. Он отложил утренние дела! Это что же такого важного случилось, что отчим откладывает дела?
На мгновение я завис в коридоре, подслушивая разговор.
— Хорошо, пап.
— Если хочешь, не ходи сегодня в школу.
???
— Да не, пап, пойду. — Кристина шмыгнула носом. Она плачет?
— Уверена?
— Да. Вика же еще. Мало ли, как она сегодня будет себя чувствовать.
Отчим тяжело вздохнул.
— Ох, Вика-Вика. Бедный ребёнок.
— Она вроде уже контролирует ситуацию. По крайне мере в последнее время с ней ничего не случалось. Но все равно прослежу сегодня за ней.
— Проследи. Хотя, конечно, это не ты должна делать, а ее родители.
— Пап, ну ты же понимаешь...
— Да понимаю. Ладно, Кристин. Смотри сама сегодня не раскисни.
Я не услышал, что ему ответила дочь, потому что поспешил вниз, пока меня не заметили. Отчим на завтрак не остался. Кристина за столом уткнулась в тарелку и не проронила ни слова, хотя мама пыталась завязать с нами разговор. Я заметил, что под слоем тонального крема и пудры глаза Морозовой были припухшими.
В школу мы тоже ехали в гробовой тишине. А перед первым звонком Егор мне и вовсе сказал, что домой мне придётся ехать на такси, потому что прямо после уроков он отвозит Кристину и Вику в одно место. Мне все же было любопытно, что сегодня такое происходит. Тем более что на обеде вся компания была подозрительно молчаливой. Даже Серега с Аленой почти ничего не говорили.
Уже было часов 8 вечера, когда я получил неожиданный звонок от Егора. Я в это время как раз завершал продумывать сценарий свидания с Олейниковой, и мои мысли были заняты только этим.
— Макс, ты дома??? — Взревел в трубку Кузнецов, едва я успел сказать ему «Алло».
— Да, а что случилось? — Мне не понравился его голос. Слишком встревоженный, я бы даже сказал, что в панике.
— Срочно зайди в комнату Кристины, справа от двери у нее будет комод, там в последнем ящике… — Он не успел договорить, потому что на заднем фоне я услышал голос Морозовой, который вопил, что не справа от двери, а слева. А потом Кристина и вовсе выхватила трубку.
— Максим, прямо сейчас иди в мою комнату, — она говорила спокойно, но в голосе ощущалось напряжение. Будто она пыталась сдержать в себе панику.
Я пулей вылетел из своей спальни и ворвался к Морозовой.
— Где у тебя тут свет включается? — Я не мог нащупать выключатель.
— Справа наверху. Нашел?
— Да. — Я не успел осмотреть комнату Кристины, в которой, к слову, я оказался впервые за все время проживания в этом доме, потому что девушка продолжила говорить. — Видишь слева бежевый комод?
— Да.
— Открой последний ящик.
— Открыл.
В ящике лежало какое-то девчачье барахло. Шкатулочки, маленькие куклы, резинки для волос, несколько розовых тетрадок, фломастеры.
— Видишь сиреневую шкатулку?
— Да.
— Открой.
Я повиновался. Из-под крышки тут же выпрыгнула балерина и стала крутиться. Шкатулка запела красивой мелодией.
— Подними панель с балериной.
— Поднял.
— Видишь ключ?
— Да.
Шкатулка оказалась со вторым дном. На нем действительно лежал ключ.
— Теперь иди в мою ванную и сними крышку унитаза.
На секунду я завис. Я, кстати, не знаю, где ванная Кристины. В ту, которая на втором этаже возле моей комнаты, она не ходит. На первый этаж тоже. Я пару раз думал о том, где Кристина моется, но так и не узнал. Может, на третьем этаже у отца?
— А где твоя ванная?
— В моей же комнате. Посмотри на противоположную от комода стену, увидишь дверь.
Я обернулся. За мной действительно была открыта дверь, за которой виднелось джакузи. Я прошел в ванную, нащупал выключатель.