-Дети малые знают, что нельзя садиться в чужую машину. А у тебя мозгов совсем нет, вот и влезла...
-Худяков, мы сейчас говорим не об этом. Выслушай меня, пожалуйста.
-Ладно, ладно, выкладывай, что там у тебя. Вечно ты вляпаешься в какую-нибудь дурацкую историю...
-Худяков!
-Что?
-Худяков, когда я села в ту машину, у пассажира на заднем сиденье был портфель. И мне пришлось взять его на колени...
-Чего ради? Места там, что ли, не было? Ты же говорила, что это был джип!
-Не важно. Так вот, когда я из машины выскочила, этот портфель вывалился на землю...
-Вот, вот... вечно ты ни на что не смотришь, на все натыкаешься,... не видишь, что у тебя перед носом!
-Мы не об этом. Портфель остался на поле, а потом его кто-то поднял.
-И что?
-И я думаю, что это был ты.
-Я взял чужой портфель? Ты в своем уме?
-В своем, Худяков. В портфеле было что-то опасное - деньги, или бумаги - из-за чего людей убивают. Я не хотела бы, чтобы это оказалось у тебя. Портфель надо вернуть. Полностью, со всем содержимым. Петенька, портфель надо вернуть!... Пожалуйста....
-С чего ты вообразила, что он у меня?
-Вместе с портфелем у меня в руках был еще мой зонт и пакет. Все это я уронила, когда упала. Все вместе. Ты спросил, где мои вещи, сходил за ними и мне их вернул. Ты не мог не видеть портфеля.
-Так что, лучше было твои шмотки тебе не возвращать? Вот ты вечно так - сама подняла меня в шесть утра, заставила переться черт знает куда, изгваздала всю машину, мне пришлось потом ехать на мойку, за чистку салона платить!
-Худяков, я отдам тебе деньги за чистку салона. Но я хочу, чтобы ты вернул портфель.
-Какой еще, к черту, портфель? Не знаю я никакого портфеля. Что ты ко мне пристала?
-Петенька, пойми, держать у себя этот портфель опасно...
-Да с чего ты взяла?
-Из-за него напали на машину.
-Просто разборки, или случайное нападение. Может, машину хотели отнять.
-Нет, Петя, нет, ... подумай сам.
-Да что тут думать?
-Заткнись, Худяков!!! Заткнись, и слушай меня!!! - Петеньке за восемь лет знакомства еще не приходилось видеть, чтобы Ольга Воронцова перешла на крик, и от удивления он действительно заткнулся. - Слушай - машину обстреляли именно из-за портфеля, вернее, из-за его содержимого. Случайной засада быть не могла - по той дороге никто случайный не ездит, тем более, ночью. И это не просто покушение - тогда мужика было бы проще пристрелить прямо возле проходной. И машину они отнять не хотели - стреляли довольно таки издалека, из леса, трассирующими пулями. Машину остановили, Голубенко ждал этого где-то неподалеку, открыл дверь - заднюю, заметь, где должен был сидеть пассажир. Он хотел забрать портфель, не иначе.
-А может - самого пассажира?
-Нет. Его проще было бы захватить на той же проходной, или прямо на территории завода - он туда ходил вообще один. А пройти на территорию и выйти незамеченным сейчас совсем не проблема. Да оттуда слона можно вынести - и никто не заметит. А они стреляли, чтобы остановить джип именно после отгрузки, и подальше от проходной, и убить охранника и шофера. И Голубенко в том месте уже сторожил, ждал, и полез сразу на заднее сиденье. Нет, как ни рассуждай - им нужен был только портфель.
-Ну, может, если он им был так уж нужен - то они его и забрали?
-Нет, Петенька. И так не выходит. Если бы они нашли портфель, пока я шла к ремонтному вагончику, звонила, и ждала там тебя, они бы нашли и мой пакет, и зонт. И обязательно забрали бы все вещи - некогда бы им там было разбираться, в темноте, на поле рядом с трупом. Да и зачем им оставлять лишние улики? А пакет и зонт принес мне ты, Худяков. Значит, и портфель у тебя. По принципу - кто шляпку спер, тот и тетку пришил. - Оленькино отчаяние ли прошло от злости, или злость перегорела от отчаяния, неизвестно, но сейчас она была спокойна. И с пронзительной ясностью видела все Худяковские выверты и уловки. И прочему-то ей было не больно - смешно. И почему-то она отчетливо осознавала полнейшую напрасность этого разговора. И почему-то ей было даже не жаль Худякова. Но она все же надеялась достучаться до его разума, объяснить ему, предостеречь:
-Они тебя найдут, Худяков.
-И как же они меня найдут?
-Ну, ведь меня же нашли. В субботу вечером приходил тот парень.... Из машины. И про портфель спрашивал. Просто он оказался туповат, не догадался спросить, как я - такая мокрая и грязная - добралась домой. А найдется кто-то поумнее - и спросит...
-Вот, вот, и ты тут же меня заложишь! Знаешь что - не вали с больной головы на здоровую! И вообще - на хрена им меня искать? Ничего я не знаю, и портфеля твоего в глаза не видел! Может, ты его сама и прихватила, а теперь мечтаешь на меня спихнуть. А то, что этот мужик тебя нашел, так может, ты ему сама оставила телефончик. Глянула - крутой мужик....
-Худяков, что ты мелешь? Ну, ты хоть думаешь - что ты мелешь? - Оленькино изумление было так велико, что она даже не рассердилась.
-Я всегда знал, что этим кончится - взвизгнул Худяков - всегда знал!!! Ты мне не простила, что я не женился на тебе! Я знал, что ты еще сделаешь мне какую-нибудь гадость!...
Худяков все еще что-то выкрикивал, сыпал какие-то обвинения, а Оленька, на ходу натягивая куртку, уже неслась вниз по лестнице, перепрыгивая через ступени. Со скоростью кометы вылетев из подъезда, она вдруг обнаружила прямо перед собой тощую старушенцию. Нелепо вывернувшись, чтобы не сбить бабульку с ног, поскользнулась, и растянулась во весь рост в липкой грязи. Все!!! Уж это было выше ее сил! Оленька медленно села, посмотрела на свои сбитые, грязные ладони - и разревелась во весь голос.
Через час она сидела в собственной квартире и умиротворенно чаевничала со своим одноклассником - три года просидели за одной партой - Владькой Дубининым. Правда, теперь это был уже не Владька - целый Владислав Ильич. Круглый пузень важно возлежал на его коленях, а лысина весело отражала свет пяти-рожковой люстры. Развалившись на диване, отдуваясь, и отирая испарину со лба, Дубинин приканчивал седьмую чашку чая.
-Уморишь ты меня, Воронцова. И на хрена ты так вкусно печешь? Это ж одна погибель - ешь, ешь - и еще хочется. Вот этот кусок пирога мне жрать не давай - заверни, я Катьке своей отнесу - пусть обзавидуется, как бабы пекут. А то она все путем - мясное там что, разносолы какие, консервацию - ну все классно готовит. А вот печь - на это у нее таланту нету. По какому рецепту тесто не замесит - все у нее выходит на один вкус. И зубы не вобьешь!
Оленька засмеялась, польщенная комплиментом.
-Грех тебе жаловаться, Дубинин. Если бы Катерина еще и пекла - тебя вообще бы в дверь боком закатывали.
-Это точно! - Дубинин смеялся, хлопая себя по животу, сверкая сахарными зубами. Веселый человек был Дубинин. И надежный. И знакомы они были - сто лет. Когда-то, едва устроившись на химзавод, Олина мать снимала времянку у Вали Дубининой - Владькиной матери. На нее-то Оленька едва и не налетела возле Худяковского подъезда. Она-то и притащила Оленьку к себе домой с радостным криком: "Владька, смотри, кого я к нам веду!". Оленьку дружно утешали, отмывали и перевязывали, а потом Владька привез ее домой - с полного одобрения супруги. Конечно, Оленька не могла не пригласить его на чай!
История их дружбы терялась во тьме веков. Они ходили вместе в детский сад. Вдвоем, держась за ручки, в сопровождении хлюпающих носами мам, пришли в первый класс. И сидели за одной партой. Воронцова была самой высокой в классе - даже выше всех мальчишек. И малорослого толстенького Владьку Дубинина самоотверженно защищала от всех превратностей школьной жизни. Била мальчишек, которые дразнили его "Пончиком". И носила домой его портфель. А летом мама получила комнату в общежитии, и Оленьку перевели в другую школу, на другой конец города. И как-то не пришлось им встретиться целых семь лет. А может, когда и встречались, в парке или на улицах, да не узнавали друг друга - дети меняются быстро, а забывают легко. К восьмому классу Воронцовы, наконец, получили квартиру, и, так случилось - первого сентября Оленька вернулась в ту же школу, где начинала учиться. И прямо на пороге встретила свою первую учительницу - поседевшую, и постаревшую, но все такую же хлопотливую Клавдию Ивановну: