— Если хочешь покончить жизнь самоубийством — тихо шепчет он, наклонившись к моему лицу — То прыгать с окна это не лучший способ.
— А ты знаешь лучший способ? — заворожено смотрю в его тёмные глаза, в которых отражается свет от тусклой лампы.
— Я знаю много способов — проведя рукой по моей щеке, шепчет Адам, другая рука поднимается на мою талию, и он прижимает меня к себе — Могу показать, если хочешь?
Его губы немного приоткрываются, он смотрит то в мои глаза, то на мои губы. Мне даже на секунду, кажется, что он меня поцелует, и это будет мой первый поцелуй. Почти темно в комнате, наше сбивчивое дыхание всё это всё кажется романтичным, пока я не вспоминаю, в каком жестоком месте мы находимся. Здесь не следует подаваться чувствам.
Но поцелуя не последовало, он отпустил меня, и протянул руку у меня над головой, чтобы закрыть окно. Адам был гораздо выше меня, поэтому он с лёгкостью закрыл окно, а если бы это делала я, мне бы потребовалось снова лезть на подоконник, поскольку окно находилось высоко.
****
Я провела в его компании несколько часов, пока Адам меня не отпустил, в основном мы молчали. И это было довольно странно, но я успела рассмотреть на его руке клеймо, оно выглядело так, будто заживало. Шрам от горячей железки постепенно врастал в кожу. Но насколько я знаю, он всё равно никогда не исчезнет. Вскоре мне поставят такой же, многие кричали от боли, и я точно буду кричать. Это даже хуже чем обжечься.
Намного хуже.
Бесцельно бродя по коридорам, я чувствую себя кроликом, который идёт прямо в руки к хищнику. Что Адам сказал такого, что меня отпустил охранник?
Слышу приглушённые голоса около своей палаты и застываю. Два охранника говорят о чём— то, не замечая моего присутствия. Один голос мне до боли знаком. Разглядев лицо одного из мужчин, я узнаю Ника. Тот самый Ник, который помогал мне сбежать из дома, и сейчас он стоит прямо в пару метрах от меня. Он одет в чёрную форму охранника, и это меня напрягает и то же время настораживает.
— А вот, наконец, и ты — говорит стоящий рядом с Ником и хватает меня за локоть — Тебя учили не подслушивать чужие разговоры?
Я пропускаю его слова мимо ушей, потому что всё моё внимание завладел Ник. Он равнодушно смотрит на меня, и это взгляд меня пугает.
— Когда — нибудь я тебя точно запру с трупом — шипит охранник, вталкивая меня в палату и прямо перед моим носом закрывает дверь. Моё сердце тут же сделало кульбит, а надежда на спасение исчезла окончательно.
Теперь ты не мой спаситель Ник. Теперь мы по разные стороны. Теперь я жертва, а ты хищник, который будет разрывать меня по кусочкам.
Глава одиннадцатая.
Cвет. Это первое, что я вижу, когда открываю глаза. Но прекрасно понимаю, что ещё глубокая ночь. Свет просачивается в мою палату через коридор, где царит гробовая тишина. Прищуриваюсь когда вижу, как ручка у двери дёргается и через несколько секунд поддаётся, и я вижу тёмный силуэт.
Ник.
Он заходит в комнату и закрывает дверь. Быстро поднимаюсь с кровати, и скрещиваю руки на груди. Он не должен быть здесь.
— Привет — тихо говорит Ник, осматривая меня с головы до ног. Должно быть я сильно изменилась после нашей последней встречи. Теперь я выглядела как выжатый лимон, и мне не хотелось, чтобы он видел меня в таком виде.
— Почему..ты здесь? — закусив губу, спрашиваю я, прислушиваясь к шагам, которые раздаются в коридоре.
— Это сейчас неважно — произносит он, и делает шаг вперёд, а я тем временем делаю шаг назад. Если он на них работает, я не позволю ему приблизиться ко мне. — Твои родители мне ничего не сказали, я несколько дней приходил к тебе.
Когда Ник напоминает мне про родителей, всё внутри завязывается в тугой узел. Мои глаза закрылись в подсознательной попытке блокировать тяжёлые воспоминания. Конечно же, они ничего ему не сказали, более чем уверена, они уже забыли про моё существование.
— Завтра тебе поставят клеймо — хриплым голосом сообщает Ник, и я замираю. — Ожог, который будет значить, что ты принадлежишь этому месту.
Я некоторое время молчу. Помимо физической боли мне придётся испытать моральную. Я так надеялась на свободу, а получила очередной заточение. Только намного хуже.
— Это будет больно — продолжает он, и не переставая на меня, смотрит — И мне придётся сделать это самому.
Мои глаза расширяются от его слов.
Он сделает мне больно.
— Будь готова завтра — напоследок говорит он, и выходит из комнаты, не дожидаясь моего ответа.
Я изо всех сил старалась не думать о том, как раскаленное железо прикоснётся к моей коже.