Александр, как выразился бы друг Борька, «завидовал по-черному». Да будь у него!.. Да будь у кого угодно из его знакомых!.. Сколько раз в московских газетах поднимался вопрос о том, чтобы иметь одну на весь дом мастерскую, куда можно было бы прийти, сделать что надо. Для шахматных клубов отводят полуподвальные помещения, для спортивных секций, для так называемых красных уголков, в которых неизвестно кто чем занимается. А мастерских он не видел нигде. А ведь и дети, и подростки могли бы там что-либо мастерить. Под наблюдением, скажем, все тех же пенсионеров. А то ведь начни дома табуретку ремонтировать, сразу соседи бегут, — чего стучишь?
— Вы меня слушаете? — спросил Хорст.
— Извините, задумался, — признался Александр. — Хорошо тут. И как у вас времени на все хватает?
— Не человек зависит от времени, а время зависит от человека. Возьмите телевизор. Прибор для потребления зрелищ. Я уж не говорю о его несомненном вреде для детей, но он вреден и для взрослых. Подсчитано: человек проводит у телевизора в среднем до шести часов в сутки. Выбросьте телевизор — вот вам и время. У меня в доме, как вы заметили, телевизора нет. Сейчас ширится движение против телеоболванивания. Создаются даже клубы, в которые принимают тех, кто отказался от домашнего телевизора…
— Вы член такого клуба?
— Я и без клуба все понимаю.
— Ваш образ жизни вытекает из требований программы «зеленых»? — спросил Александр.
Хорст устало, вроде бы даже с сожалением посмотрел на него.
— Я бы сказал так: программа «зеленых» соответствует моим убеждениям и потому я с ними. Хотя требования программы заставили и меня сделать кое-что.
Он открыл дверь в другое помещение полуподвала, включил свет.
— Вот поглядите.
У стены стояли два больших бака, высотой в полтора человеческих роста. Полукружья толстого пенопласта, обнимавшие баки, говорили, что это, по существу, термосы.
— А наверху, на крыше, — солнечные водонагреватели. Один ясный день, и семья обеспечена горячей водой на неделю.
— Тоже сами делали? — спросил Александр. Спросил не без ехидства, потому что ясно было: тут без специалистов не обошлось.
— Сам, — серьезно, даже с гордостью ответил Хорст. — Баки и прочие нужные детали, конечно, заказал, привезли, а монтировал сам.
— Ну ясно, работа дорого стоит.
И опять Хорст не отреагировал на ироничный намек. Или он был такой уж толстокожий, все понимающий буквально и не признающий интонаций, или мера сдержанности этого немца превышала все нормы.
— Работа, конечно, дорого стоит. Но тут я должен был сам.
— Понятно, принцип — дело серьезное. А сколько она вам экономит, эта установка?
Хорст не понял, и пришлось повторить вопрос, упомянув о марках, с которыми, как считал Александр, ни один порядочный немец не расстанется даже из принципа.
— При постоянной эксплуатации этот солнечный водонагреватель окупится через тридцать пять лет.
— Сколько? — Александру подумалось, что он ослышался.
— Тридцать пять, — удовлетворенно повторил Хорст и для убедительности написал цифру пальцем на побеленной стене.
— Зачем же это вам?!
— Вы сами сказали: принцип. Программа нашей партии провозглашает необходимость широкого использования возобновляющихся и экологически чистых видов энергии. На первом месте экология, а экономика на втором — такой наш лозунг…
Вот тебе и расчетливые немцы! Что-то глубоко родственное проглядывало за этим фактом. Древняя верность коллективизму, общинности, даже если это в ущерб себе. Биологическая, неискоренимая забота о будущем рода-племени.
Слушая быструю речь Хорста, Александр снова думал о той, может быть, исторически предопределенной близости судеб русских и немцев. И мысленно отталкивал черную тень двадцатого века, так резко противопоставившего народы друг другу. Подсознательно он все искал другие исторические пути. Словно историю можно было переиграть, повторить в других сочетаниях фактов и событий.
— Судите сами, — продолжал Хорст. — Современные формы получения энергии выгодны лишь потому, что их совершенствованием занимаются давно и серьезно. А если такое же внимание развитию чистых и вечных видов энергии — солнечной, геотермальной, приливной, ветровой и прочих?! Пока что человечество послушно идет за теми, для кого экономика важнее экологии. Пока что недобросовестные люди кричат о процветании на этом пути. Но уже всем виден тупик. Очень скоро экологически нечистые пути станут экономически невыгодны. Из-за повышения стоимости сокращающихся запасов топлива. Что тогда? Атом? Одно нечистое заменить другим, еще более нечистым? Мы против этого. Авария на атомной электростанции в густонаселенной Европе равносильна взрыву атомной бомбы. Ученые предупреждают, что изменение теплового фона Земли может привести к глобальным катастрофам. А чем грозит изменение радиационного фона? Никакими целями нельзя оправдать покушение на естественную среду, в которой человек возник и в которой только и может существовать. Вы скажете: наука сеет яд, она же найдет и противоядие? — ткнул Хорст пальцем в грудь Александра. В запальчивости ткнул сильно, так что тот отступил на шаг и теперь стоял, прислонясь к косяку двери. — Это самообман. Тридцать пять лет назад Пауль Мюллер, швейцарский химик, получил Нобелевскую премию за создание универсального средства борьбы с паразитами на полях — ДДТ. Слышали? Все были уверены: наука наконец-то спасла человечество от голода. А что теперь? Теперь мы не знаем, как избавиться от остатков того ДДТ, которое успели рассыпать, разлить по Земле. Они, эти ядовитые остатки, повсюду: в травах, в рыбе, в молоке матери, кормящей ребенка. Спасительное ДДТ! Безобидное ДДТ! Нобелевская премия!.. Обожглись ведь, не раз обжигались, пора бы и задуматься. А мы с упорством тупиц лезем все туда же. Чтобы совсем сгореть, или замерзнуть, или задохнуться? Неужели же не ясно: человечество под угрозой самоуничтожения и пора, пора менять всю систему хозяйствования…