— Вы имеете в виду социальную систему? — спросил Александр.
— Политика, ориентированная на экологию, должна исходить из потребностей всего живого, — продолжал Хорст, не обратив внимания на вопрос. — Мы должны думать о будущем Земли как космического тела, о сохранении рек, морей, лесов, флоры и фауны, всей среды, в которой живем…
— Высокие речи должны звучать наверху. — Каппес стоял в дверях, указывая пальцем на потолок, и непонятно было, что он имел в виду — высоты власти или попросту верхний этаж.
— Конечно, конечно! — Хорст сразу пошел к лестнице. Он так и поднимался первым, не произнося ни слова.
Наверху женщины сидели за столом, тихо беседовали о своих делах. Уле безучастно сидел на диване в углу, читал газету.
— Девочки уже спят, — сказала Эльза.
Александр понял это как намек на то, что пора расходиться. Но Каппес, как видно, понял иначе.
— Можно покурить на балконе? — спросил он. И, не дожидаясь разрешения, словно бывал здесь не раз, открыл стеклянную дверь.
Александр вышел следом. Окатило влажной свежестью. Что-то было в ночном воздухе влекущее, — весной, что ли, пахло?
Дождь перестал и, похоже, больше не собирался: небо темнело, освобождалось от туч. И было совсем не холодно: то ли дождь обогрел землю, то ли ветер принес тепло с близкого отсюда Средиземноморья.
Балкон был своеобразный, в крыше вырезан квадрат и в нем — этакая ниша, закрытая со всех сторон. Широкий вид открывался отсюда только на небо: впереди громоздилась крутая крыша соседнего дома, из-за которого виднелся лишь небольшой участок освещенной улицы. По ней временами скользили машины, тихо, почти бесшумно проходили люди, все, как один, под зонтами.
Часы на кирхе хрипло пробили десять раз. И сразу, словно только и дожидался этого боя часов, Каппес придавил сигарету в пепельнице и повернулся к Александру.
— Вам здесь нравится?
— Нравится, — односложно ответил он.
— Хотели бы пожить подольше?
— Боюсь надоесть хозяевам.
— Пожить можно не только у Крюгеров.
— Увы, у меня срок визы…
— Визу можно продлить.
— А остальное?
— Что остальное?
— У меня ведь семья в Москве. Дочка там, Нелька, друзья, работа…
— Работа не волк, в лес не убежит, — по-русски сказал Каппес и засмеялся. — У меня правильное произношение?
— У вас великолепное произношение.
На языке вертелся вопрос: «Где вы так научились?» Но промолчал, не хотел развивать эту тему.
— А как вы оцениваете немецкую организованность? Ну, ту самую, которая в книге, — подсказал Каппес. — Где рассказывается о демонстрации протеста?
Александру не хотелось отвечать. Он с удовольствием бы просто постоял тут, послушал ночь. Но рядом был Хорст.
— Организовано здорово. Только больно уж протест пассивный. Ну собрались, ну подержались за руки. Кого обеспокоит такой протест?
— Мы же в демократической стране, — сказал Каппес. — Здесь правительство вынуждено считаться с мнением масс. Потому что они — избиратели.