– О, бросьте, чего вам стоит.
– Мне жаль, но поверьте, во мне нет ничего интересного.
– Вы только что спасли ребенка от смерти!
– Да, но в остальном я весьма скучный персонаж.
Что-то заставило Холли усомниться в последнем утверждении, хотя она так и не смогла понять, в чем секрет его магнетизма. Мужчина лет тридцати пяти. Высокий, метр восемьдесят с чем-то. Худой, но мускулистый. Привлекательный, но не слащавый. И да – у него прекрасные глаза, но Холли никогда не западала на мужчин только из-за внешности, и уж тем более из-за определенных черт лица.
Джим взял свой чемодан и, хромая, пошел по коридору.
– Вам стоит показаться врачу, – поравнявшись с ним, заметила Холли.
– Ерунда, в худшем случае растяжение.
– Даже если растяжение, все равно не ерунда.
– Хорошо, куплю в аэропорту эластичный бинт. Ну или уже дома.
Наверное, притягательность Джима кроется в его манере держаться. Он улыбчив, говорит мягко, как джентльмен с юга, хотя южного акцента у него нет. И еще в том, как он пластично двигается, несмотря на хромоту.
Холли помнила свои ощущения: она как будто смотрела балет. Его плавный прыжок. И то, как он выхватывает мальчика из-под колес пикапа. Да, естественность и умение владеть своим телом всегда привлекают, но тут было что-то другое. И это что-то она не могла себе объяснить.
Они подошли к главному выходу из школы, и Холли предложила:
– Если вы и правда решили ехать домой, могу подвезти до аэропорта.
– Спасибо, – ответил Джим. – Вы очень добры, но я, пожалуй, сам доберусь.
Холли вышла за ним на крыльцо.
– Но тут идти бог знает сколько.
Джим остановился и нахмурился:
– Ах да. Ну… Здесь же есть телефон? Вызову такси.
– Да перестаньте, я вас не съем. Я не маньяк-убийца, и цепную пилу в багажнике не вожу, – сказала Холли.
Джим остановился и посмотрел ей в глаза. Его улыбка обезоруживала.
– Как по мне, вам бы больше подошел тяжелый тупой предмет.
– Я, как репортер, предпочитаю выкидные ножи. Но на этой неделе еще никого не прикончила.
– А на прошлой?
– Двоих. Но это были коммивояжеры.
– И все равно это умышленное убийство.
– Но оправданное.
– Хорошо, убедили.
Синяя «тойота» Холли стояла на две машины дальше по улице от той, в которую врезался пьяный водитель пикапа. Ниже по склону пикап как раз вез эвакуатор, а полицейский садился в патрульную машину. На асфальте сверкали несколько не убранных после столкновения осколков стекла.
С квартал они ехали молча, потом Холли спросила:
– У вас друзья в Портленде?
– Да, еще с колледжа.
– Вы у них останавливались?
– Ага.
– И они не смогли подвезти вас до аэропорта?
– Могли бы на утренний рейс, но днем они работают.
– Ясно.
Они проезжали мимо дома с увитой ярко-желтыми розами изгородью из горизонтальных жердей. Холли обратила на нее внимание и спросила, в курсе ли Джим, что местные жители называют Портленд городом роз.
После очередной долгой паузы она вернулась к тому, что считала по-настоящему важным:
– И у них не работает телефон?
– Простите, что?
– У ваших друзей. – Холли пожала плечами. – Просто странно, почему вы не вызвали такси.
– Захотел прогуляться.
– До аэропорта?
– Тогда нога у меня была в порядке.
– Путь не близкий.
– О, мне не привыкать, я хайкер.
– Путь не близкий, особенно если идешь с чемоданом.
– Он легкий. Во время тренировок я обычно хожу с утяжелителями на руках, укрепляю мышцы.
– Я и сама хайкер. – Холли притормозила на красный. – Раньше бегала по утрам, но потом колено начало болеть.
– Та же история, поэтому переключился на ходьбу. Кардионагрузка та же, – главное, темп не сбивать.
Еще пару миль – Холли ехала медленно, чтобы потянуть время, – они беседовали о фитнесе и диетах. В ходе разговора Холли поймала Джима на словах, позволивших совершенно естественно поинтересоваться, как зовут его портлендских друзей.
– Не скажу, – сказал он.
– Почему?
– Не хочу раскрывать их имена. Они не чиновники и имеют право на частную жизнь. Не надо им кровь портить.
– В таком меня еще никогда не обвиняли.
– Без обид, мисс Торн, но мне бы не хотелось, чтобы их имена полоскали в газетах и на телевидении.
– Многие были бы рады увидеть свои имена в газетах.
– Но многие – не были бы.
– Их друг герой – что тут плохого?
– Простите, но нет, – вежливо сказал Джим.
Холли начала понимать, что ее так притягивает к Айронхарту – его несгибаемость. Проработав два года в Лос-Анджелесе, Холли встречала достаточно мужчин, которые вели себя а-ля «беззаботный калифорниец». Каждый – сама невозмутимость: «Положись на меня, детка, я тебя спасу, судьба нас не настигнет». На самом же деле ни у кого из них не хватило духу на серьезный поступок, они просто выпендривались. Прикид Брюса Уиллиса, идеальный загар и напускное безразличие не делают тебя Брюсом Уиллисом. Самоуверенность приходит с опытом, истинная невозмутимость либо дается от рождения, либо является умелым притворством, но наблюдательного человека не провести. Очевидно, Джиму Айронхарту было дано столько внутренней силы, что ее можно было бы поровну поделить на всех мужчин Род-Айленда. Он одинаково хладнокровно реагировал как на бешено несущийся пикап с пьяным водителем за рулем, так и на вопросы любопытной журналистки. Одно его присутствие странным образом расслабляло и дарило спокойствие.