– Лер, подожди! – воскликнула Вера, но Яковлева покачала головой и отключилась. Кровь бурлила внутри, ей хотелось закричать на бывшую подругу. Что Ульяна себе позволяет? Не важно, что правда, а что нет. Не важно, скрывает ли Лера от подруг что–либо. Иметь тайны – это нормально. Хранить тайны – это важно.
Телефон зазвонил минуту спустя. Никольская, по видео.
– Только не отключайся, – девушка умоляюще взглянула на подругу и Лера лишь кивнула. – Ульяна – дура, но она... Лер, она отойдет, просто...
– Нет. Прости, но после такого я не смогу с ней общаться.
– Ее можно понять, – тихо сказала она. – Твой Рудольф действительно подозрительный тип, хотя мне он даже нравится. В смысле... Что если ты зря хранишь его тайны? Что если он еще хуже, чем тебе кажется? Что если...
Лера покачала головой.
– Вы обе его не знаете.
– Но и ты...
– Я знаю. Может не на сто процентов, но это и не возможно. Вера, я люблю этого человека. И буду любить, даже если и ты встанешь против него. Пойми же, он не ангел, не святой и далеко не принц на белом коне. С ним будет нелегко, возможно он сделает мне больно и не раз. Но и ему со мной тоже не сладко. И я тоже делала ему больно. И я не ангел, не святая и не принцесса из башни. Но только с ним и с Ромой я чувствую себя на своем месте.
Девушка молча выслушала подругу и тихо вздохнула.
– Я на твоей стороне. Да и... он правда классный. Учти, если он сделает что–то плохое – я ему устрою темную. Он уже в курсе.
Лера коротко улыбнулась.
– Да, я тоже. Он успел рассказать.
С Верой они общались еще не долго, а когда они закончили, Лера обнаружила, что Ульяна удалилась из чата и заблокировала Яковлеву везде, где только могла. Терять дружбу было больно. Но если бы она потеряла не ее, а Веру, то ей было бы больнее. Их дружба с Никольской всегда была куда более тесной и прочной..
Из раздумий ее снова вырвал телефонный звонок. На этот раз ей звонил дядя Андрей.
– Привет, Лер. Слушай... тут такое дело, – он задумался. – Алфёров, конечно, будет в ярости, когда узнает, но... раз уж ты теперь у него не работаешь – не хочешь ли стать частью издательства? Зарплата, конечно, не такая, как у него, но я тебя не обижу и практику хорошую получишь...
Лера с трудом сдержала смешок, представив то, как Руди отреагирует на подобное предложение.
– Спасибо большое, я обязательно подумаю и перезвоню вам. Хорошо?
– Конечно. Ты как там? В суде держалась прекрасно. Этот... Гоша получил по заслугам, – сказал он таким серьезным тоном, какого она от него никогда еще не слышала.
– Все в порядке,– сказала она, вспомнив лицо «брата» и помрачнев. – Спасибо за заботу. Я обязательно позвоню вам, хорошо?
Романов отключился, а она уставилась в окно на пасмурное небо. Тщетно пыталась отгонять от себя мысли об Ульяне и Гоше, но они так и лезли в голову. Девушка не знала, сколько времени прошло и вздрогнула от неожиданности, когда дверь в машину внезапно распахнулась. Слишком резко это произошло и вырвало ее из мрачных мыслей. А вид Руди, его злой, переполненный ненависти взгляд, подсказывал – случилось что–то очень серьезное.
Мужчина молча завел машину и стиснул руки на руле. Костяшки побелели так, что девушка подумала – еще чуть–чуть, и кожа просто лопнет.
– Что случилось? – спросила Лера, положив ладонь на его правую руку, надеясь немного расслабить, но он напротив, сжал руль ещё сильнее. Девушка уже даже начала переживать. За руль. Вдруг не выдержит такого напора?
– Эти ублюдки... Криворукие кретины! – рявкнул Рудольф, сверкнув взглядом в сторону только покинутого им здания. – Из–за их тупости мы остались без ОЧЕНЬ важного контракта. Лишились стольких денег и...
– Как? – ужаснулась Лера, сжав его ладонь чуть крепче. Он вдохнул так глубоко, пытаясь успокоиться, что воздуха в машине стало будто бы значительно меньше.
– Как–как. Мы вот уже пару месяцев готовили проект для одного важного человека. Вбухали в него много денег, сил и ресурсов. А эти дебилы все испортили! Перепутали, блять, файлы и не проверили за собой. Отправили ему совершенно не тот проект. Разумеется, он от него отказался, а они даже не сразу поняли, чего это он вдруг, ведь раньше ему все нравилось. Идиоты, мать их!