Лера опустила взгляд, горько улыбнувшись. Богданова была права. Никуда она не уйдет не смотря на то, что здесь творится. Не сможет оставить его, не сможет вновь уехать от Ромы.
– Что ж... понимаю, – сказала она тихо и уже спокойнее. Монолог Богдановой слегка остудил ее пыл и Яковлева на время забыла о брате, о Рудольфе и думала лишь о девчонке за дверью. О девчонке, что не заслужила такой дурацкой судьбы. – Очень хорошо понимаю. Только вот я не твоя мать. И я его не оправдываю, Рита. Я знаю, что все это... Сложно назвать хорошим поступком. И уж поверь, я от этого далеко не в восторге. И я понимаю, чего ты хотела достичь. Ты хотела семьи. Той, которую никто здесь, кроме, скорее всего, Регины, не был готов тебе дать. Ты этого не заслужила... – голос Леры стал глуше, но теплее. – Расплачиваться за то, что совершили твои родители ты вовсе не должна. И... Уж поверь, я знаю, каково это, любить брата, который тебя не особенно жалует. Благо мой, хотя бы хорошо притворялся. – она горько усмехнулась и вздохнула. – Я могу тебя понять. Но и его тоже могу.
– Всепонимающая Лерочка,– горько фыркнула Богданова.
– Тебе что же, и побои понятны? Я конечно не пример идеального брата, но мне бы в голову не пришло поднять на тебя руку!– Гоша стукнул кулаком по двери,– а он бил ее, Лера. Отыгрывается на ней за нас обоих, ко мне не зашёл ни разу! Только к ней. И ей одной достается, хотя она не была виновата! Это ты тоже можешь понять?!
Яковлева стиснула зубы.
– Туше. Он далеко не святой, – сказала девушка, не сдержав нотки разочарования и боли в голосе. Пришлось укусить себя за запястье, чтобы отрезвить мысли и не сбежать отсюда, на самом деле.
Но, с другой стороны, чего она ждала? Она ведь понимала, что став встречаться с ней он не изменится за какие–то жалкие недели. Да и его криминальное прошлое – далеко не прошлое и вряд ли это только казино и клубы. Она еще слишком многого не знала о том, кого так сильно полюбила. Пусть и догадывалась, на что он был способен, но не старалась вникать в то, как он решает подобные вопросы. Лера уже сотни раз пожалела о том, что вообще заглянула в этот чертов подвал. Потому что теперь, как бы ей не хотелось избежать разговора о том, что она здесь видела, это не получится.
– Но если я что–то и успела узнать о Рудольфе, – тихо продолжила девушка, прервав гнетущую тишину. – так это то, что у него на все есть весомая причина. И что он несет ответственность за то, что он делает. И пусть сами действия я понять не могу, но причину понимаю очень хорошо. Правда... почему именно Рита?..
Она и сама не заметила, как произнесла этот вопрос вслух. Мысли закрутились в голове, словно в калейдоскопе, и она никак не могла сложить дважды два. Почему Рудольф, желая причинить боль Гоше, пытал Риту, а не его самого? Неужели Руди боялся причинить ему боль? Может быть, но вряд ли основная причина была в этом... Зная теперь то, каким на самом деле холодным и почти бесчуственным был ее брат, Лера могла с уверенностью сказать, что на Риту ему было бы глубоко все равно, лишь бы его самого не тронули, а тут... Гоша так активно пытается донести до нее мысль о том, что Рита ни в чем не виновата...
– Вот оно что... – выдохнула Яковлева, коротко сглотнув. – Так ты ее любишь...
Тишина в помещении сохранялась добрых пять минут. Лишь тихие всхлипы Богдановой нарушали это звенящее спокойствие.
– Да. Я пойму, если на меня тебе наплевать. Но ее... выпусти ее отсюда, если сможешь.
– Хватит нести чушь! – взвизгнула Рита, – не слушай этого идиота, это его спасать надо! Рано или поздно Алфёров прибьет его, я точно знаю!
«Сомневаюсь... Хотел бы – уже сделал бы это. А раз не сделал, значит у него на то есть причины...»
– Сомневаюсь, что я способна хоть что–то изменить. Но я хотя бы попробую. Может быть с тобой, Рита, у меня что–то и выйдет, но... Я бы сильно не надеялась.