– СУКА, ОТПУСТИ ЕЕ!
– Прошу тебя, Рудольф, – голос Риты стал гораздо тише и отчаяннее, а лицо исказила гримаса боли и страха, – прошу, не надо...
– Надо было думать раньше, глупая тварь, – рыкнул мужчина, схватив ее за шкирку, – вы оба думали, что вам вот так просто сойдет с рук все, что вы натворили? Как бы не так!
– Выпусти меня отсюда, ублюдок! – вопил Яковлев, не оставляя попыток выломать дверь.
– Как–нибудь в другой раз, крысеныш,– ответил ему Рудольф, не отрывая взгляд от испуганной Риты, – ты еще не понял? Ты покусился на мою семью, подверг опасности моего ребенка, так наблюдай теперь, как я уничтожу все, что тебе дорого! Даже если это моя дорогая сестра.
– Она тут не при чем, оставь ее в покое! Отпусти ее! – голос Георгия сочился злобой и отчаянием, отчего душа Рудольфа невольно испытывала садистскую радость. План работал, и пока Яковлев проходил проверку блестяще. Неужели этот обмудок умеет любить? Невероятное достижение, эти двое стоят друг друга.
– Гоша! – Рита попыталась вырваться из рук брата, во всем ее движении и голосе было стремление сбежать к возлюбленному, защитить его.
– Спелись два идиота,– Рудольф ударил ее вновь, тем самым толкнув сестру на кушетку, – все еще проще, чем я думал. Отдохни, сестрица. А ты, «Гоша», подумай над своим поведением хорошенько. Скоро мы с тобой поговорим с глазу на глаз, – Алфёров запер камеру сестры, оставив ее отходить от пережитого испуга.
– Сука...– Гоша продолжал долбиться в дверь, пока Рудольф не покинул подвал. Хвала отцовской дальновидности, на первом этаже особняка не было слышно ничего.
Поднявшись к себе в кабинет, мужчина включил просмотр камер. Нужно было проверить, что они будут делать теперь, после первого показательного выступления.
Они оба сидели у стены, что отделяла их друг от друга. Рита беззвучно плакала. Это было видно по ее дрожащим плечам и сжатым кулакам. Гоша же держал руку на стене так, словно хотел просочиться сквозь камень.
– Как ты, Рит? Ответь хоть что–нибудь! Если этот ублюдок постоянно бьет тебя, я клянусь...
«Что же ты сделаешь, м? Интересно было бы узнать»,– с долей иронии подумал Руди, наливая себе вина.
– Не надо, Гош. Он не часто так срывается на мне. Наверное, твоя сестрица его сегодня продинамила, вот он и бесится,– девушка неуклюже пошутила, пытаясь выдавить улыбку, – как он нашел тебя? Почему ты проиграл дело?
– Лера придумала милую историю о том, что ее записи в дневнике о Регине – всего лишь наброски его ненаписанного романа. И все в это поверили! А твою историю он не стал опровергать, заявил, что давать родственникам работу – не преступление.
– Чего и следовало ожидать. Прости меня... Он хотел, чтобы я клеветала против тебя, но я не стала и...– она вновь всхлипнула, не в силах удержать эмоции в руках.
– Рита... Успокойся, ты ни в чем не виновата. Это мне не стоило втягивать тебя в эту историю, – голос Гоши звучал до противного искренне,– давно ты здесь?
– Со дня выхода статьи.
– Полтора месяца... Ублюдок! Да он должен за такое сидеть, это же похищение!
– Сам веришь в то, что говоришь? У моего брата связей в полиции достаточно, чтобы никто не поверил нам. Гош, прошу... Успокойся и делай то, что он скажет. Он не сможет держать нас здесь вечно, рано или поздно отпустит, если мы будем вести себя тихо. Обещай, что послушаешь меня!
– Рита, но ведь он...
– Обещай мне! – прервала его Богданова, прильнув к стене так, словно могла дотянуться до него таким образом.
Гоша помедлил с ответом. Рудольф наблюдал за всем этим, потягивая вино, и чувствовал полное удовлетворение. План работал идеально, эти двое в одной связке. А значит, проучить их будет гораздо проще, подчинить их и отправить так далеко из своей жизни, как это только возможно.
– Ладно. Я не стану провоцировать его гнев. Но если он снова тронет тебя, я...
– Ты ничего не сделаешь. Если он решит отыграться на тебе, я не выдержу. Слышишь? Ничего не делай!
Рудольф выключил запись и закрыл ноутбук. На часах было около трех часов дня, Лера с Ромой ушли гулять в парк, и больше всего сейчас Алфёрову хотелось пойти к ним. Но работы было слишком много. Не только с этими двумя, но и в целом. Так что, отдав несколько распоряжений Милене и Петру, мужчина уехал из поместья до вечера, и увидел своих любимых только за ужином.