Во время трапезы Лера с Ромой загадочно переглядывались, и девушка то и дело прижимала пальчик к губам. Мальчик смеялся и делал то же самое, после чего брал ложку и начинал кушать. Эта сцена повторялась из раза в раз, словно Роме нетерпелось поделиться чем–то, а Яковлева пыталась уговорить его немного подождать.
– Как прошел твой день? – спросила Лера, подняв на него свои изумительные синие глаза. – Все хорошо?
– Относительно, – сказал Рудольф, глядя на нее с подозрением. Что она скрывает? – а у тебя?
– Все отлично! Ты не против, если мы не пойдем гулять сегодня вечером, а поднимемся в детскую? Мы с Ромкой подготовили для тебя кое–что.
Алфёров поднял бровь. Сын ярко улыбнулся, но Лера снова прижала палец к губам, и он кивнул.
– Интересно, что же? – спросил Рудольф, чувствуя неприятное шевеление любопытства в груди. Да, скрывать что–то было для него привычным, но когда тайны прятали от него самого, это немного напрягало. – Я так подозреваю, вы мне не скажете?
– Ты должен сам это увидеть, Руди, – согласно кивнула девушка. – Иначе эффект будет не тот. Так что, ты против?
Конечно, против он не был. Наоборот, мужчине хотелось как можно скорее увидеть, что задумали его маленькие вредины, а потому Руди доел свой ужин быстрее привычного, стремясь получить ответ на свой вопрос.
Они поднялись в детскую. Ромка подпрыгивал от нетерпения и явно очень старался держать язык за зубами. Видеть сына таким живым и взволнованным было приятно, и пусть чувство вины все ещё никуда не девалось, но благодаря стараниям Яковлевой ему было легче с этим справляться.
– Так, и что тут у вас? – спросил он, оглядев детскую. Ничего особо примечательного тут не наблюдалось.
– Ром, принесешь папе наш подарок? – попросила девушка, ребенок с радостью бросился к шкафу, откуда достал небольшой скетчбук в плотной обложке. Алфёров посмотрел на них с изумлением и присел на корточки рядом с сыном. Он–то думал, что там будут просто рисунки, однако... Там была целая история! Причудливые детские каракули, теперь больше похожие на настоящие рисунки, приятно сочетались с аккуратным почерком Яковлевой.
– Папа, плотитаес? – попросил Ромка, подергав его за рукав. Рудольф пораженно кивнул, взял его на руки и сел с ним на диван, Лера села с ними рядом, ярко улыбаясь. Мужчина вновь открыл скетчбук и начал читать сказку про волшебница Лелу, рыцаря Папу и маленького принца Лому. Принца похитил злой колдун, но рыцарь и волшебница спасли его, вместе проходя через препятствия. Это была настоящая сказка, с добрым концом и было видно – обдумывали ее не один день, а уж сколько времени было затрачено на рисунки, на оформление... Алфёров был приятно поражен до глубины души.
– У вас настоящий талант, – тихо сказал он и поцеловал сына в макушку,– спасибо, малыш. И тебе, волшебница Лела,– он ласково погладил девушку по щеке, отчего та улыбнулась ярче и покраснела.
Потерять такое сокровище было преступлением. Алфёров смотрел на то счастье, что обрела его семья в присутствии Леры, и отчетливо понимал, что без этой девушки все развалится, как карточный домик. Она уйдет, если узнает, что он сделал с ее братом и собственной сестрой? Сможет ли выдержать правду? Проверять это у Рудольфа не было никакого желания – слишком велик был страх утратить ее любовь навсегда, лишить сына второй матери. Да и как он сам будет жить без нее дальше? Как сможет просыпаться по утрам без ее нежного голоса над ушком? Сейчас картина мира без Леры была для него подобна аду, мучению наяву. Они уже не раз проходили этапы разлуки и недопонимания, и повторить это вновь... Потерять ее из–за двух безмозглых кретинов, которые абсолютно точно заслужили все, что он им приготовил, было бы неописуемо больно.
Так что Рудольф сделал все, чтобы Лера не узнала о его «подвальных гостях». Он приказал относить им еду строго в то время, когда девушки либо нет дома, либо она крепко спит и точно ничего не увидит. Милена поддержала его, хоть ей и не была по душе игра с Ритой и ее чувствами. Она понимала, что Алфёрову было необходимо довести дело до конца, чтобы потом отпустить пленников спокойно и больше не вспоминать о них, а потому выполняла его требования.
Следующий месяц шел для него по новому расписанию. Два раза в неделю мужчина спускался в подвал и устраивал спектакль невиданной жестокости. Он заходил в комнату исключительно к Рите и всячески унижал ее, чаще всего словесно, но если девушка велась на провокацию и начинала нападать в ответ, то доходило до пощечин и несильных, но ощутимых ударов. Рудольф не опускался до избиения сестры с последствиями, он строго ограничивал себя в этом. Даже попытки Яковлева перетянуть на себя его гнев не смогли пошатнуть его равновесие. Алфёров знал – пока он не готов к встрече с Гошей лицом к лицу. Он убьет своего пленника, забьет до смерти, если увидит его наглую рожу. А потому мучил его через Риту, пусть ему не нравился этот метод. Он был эффективен.