– Открою тебе секрет, свет очей моих, но ты стала девушкой криминального авторитета! Сюрприз, блять! – он рассмеялся, но в этом смехе было больше истерики и издевки, чем чего–либо веселого, – о таком обычно не рассказывают. Как ты себе это представляешь вообще?! «Дорогая, забыл рассказать, я запер в подвале твоего обсоса–брата и свою стерву–сестру и учу их уму–разуму, чтобы они больше не травили нам жизни», а теперь поцелуй меня и не думай об этом", так что ли? Я держу их там, потому что эти твари подвергли опасности моего ребенка, растоптали твою же репутацию и испортили мою жизнь на долгие годы глупыми слухами и вниманием. И буду держать столько, сколько потребуется, чтобы они поняли, что совать нос в мои дела, черт побери, опасно для жизни!
Девушка стиснула зубы и сделала последний шаг к нему, подняла вверх руку, словно хотела ударить или положить ладонь ему на лицо, но резко убрала руки за спину. Наверняка понимала, что ни то ни другое сейчас не остудит его, а только сильнее распалит.
– Я знаю, кто ты, Рудольф, я не идиотка, – сказала Яковлева. – И что они сделали я тоже прекрасно знаю! И не оправдываю ни их, ни тебя! Они оба натворили таких дел, что всю жизнь не расплатятся, но это не значит, что тебе нужно становиться чудовищем! Мы могли бы решить этот вопрос вместе, раз уж, как ты любезно заметил, я тоже от них пострадала!
– И как бы ты решила этот вопрос, а?! Расскажи мне,– прошипел он ей в губы,– что бы сделала ты, если бы я рассказал тебе о своих планах? Держу пари, сбежала бы, сверкая пятками. И была бы права. Они останутся там, пока я не решу их выпустить.
– Прошу заметить, – так же прошипела она, все так же не отстраняясь. Его сердце билось где–то в горле и он не знал, чего сейчас хочет сильнее, поцеловать ее и заставить обо всем забыть или разнести все к чертям. – Я все ещё стою здесь и никуда не убегаю, а пытаюсь разобраться. И я бы постаралась найти другой выход. Как бы там ни было, они все ещё наша семья, пусть и та еще парочка кретинов! Но мы могли бы договориться. Могли бы прийти вместе с тобой все обсудить и решить, как быть с ними дальше, как не допустить, чтобы они навредили нам, решили бы эту проблему! Черт, мы ведь пара!.. Ладно, я поняла, ты со мной не согласен. И чего ты хочешь? Проучить их, сделать так, чтобы они даже твои имя вслух произнести боялись. Так? Такой твой план?
– В лучшем случае. Но будет вполне достаточно чтобы они просто свалили так далеко, как позволит их фантазия и забыли дорогу в наши с тобой жизни!– он не знал, куда деть руки, они слишком чесались, чтобы что–нибудь разрушить,– и какой же ты предлагаешь выход, м? Простить и отпустить? Может ещё свадьбу им оплатить и обеспечить до конца жизни, чтобы они молчали по доброте душевной?!
Лера все же отошла и скрестила руки на груди.
– Не паясничай. Не ты ли говорил мне, что хочешь от всего этого избавиться? Так объясни мне, какого черта ты делаешь всё это? Почему так цепляешься за жестокость? С Ритой она тебе и вовсе была не нужна! Почему ты вообще так поступаешь с ней? Для чего мучаешь ее? Почему именно она стала твоей игрушкой для битья? Она ведь только рассказала свою историю, и она действительно имела на это право. Я думала, ты захочешь сделать больно Гоше. Так почему она?
– Потому что только так до них дойдет. Твой братишка не изменится, пока не сломается. Жестоко – да. Но это правда! Его не меняла твоя любовь, не устрашали побои моих ребят и попытки вытянуть из него долг. Он лишь пошел дальше в своей низости. А Рита стала своеобразным лекарством. Ее боль его мотивирует больше, чем его собственная.
– И по твоему стоит опускаться до того, чтобы избивать ее? Ты сам себя слышишь?! – рыкнула она и ее глаза снова блеснули. Она подступала к нему снова.
– Слышу, дорогая, прекрасно слышу! Я не избиваю ее в сопли, если ты этого боишься, а уж пару пощёчин и толчков она переживет, не сломается! Пойми же, это только он думает, что я мучаю ее, я не причиняю ей больше, чем она смогла бы выдержать. Да, это не правильно, но иного способа проучить их нет!
Лера сглотнула, но взгляд не опустила. И вырываться тоже не стала.
– Прям так и нет?
– Нет. Твой обмудок–брат не изменится без стимула. А моя сестра не уйдет без него, она блин умудрилась в него влюбиться. Так что они повязаны. Почти как мы с тобой, если ты ещё не передумала,– он все же отпустил ее,– они останутся там. На этом разговор окончен.