Все так, как должно быть. Никак иначе. А он уж позаботится о том, чтобы его семья ни в чем не нуждалась и была в безопасности.
Глава 43. Гоша
Конец июля «порадовал» жителей Ленинградской области проливными дождями и страшными грозами. Сырость особенно чувствовалась в пригороде, близ водоемов. Дорожки покрылись хлюпающей грязью, а небо казалось тяжелым и низким от гущи облаков. Бежать по такой погоде было не то, что неуютно. Страшно.
Но Яковлев бежал по единственной тропинке, ведущей от проклятого дома к шоссе, в надежде поймать убегающую от него девушку. Сердце стучало где–то в районе горла, а мысли одолевала лишь одна фраза:
«Ее нельзя оставлять одну!»
Пережитый за этот месяц кошмар открыл ему глаза на многие вещи. Он понял всю глубину собственных чувств к Богдановой. То были не только страсть и желание обладать ею. Увы, даже перед судом он часто думал о ней и неподдельно волновался. К собственной злости. Подобные чувства были для него чем–то глупым и неважным, он давно разучился воспринимать их всерьез, но всякий раз, как в голову закрадывалась мысль о Рите, он не мог отмести ее прочь. Гоша боялся за нее. Из упрямого желания утопить эти чувства в цинизме он попросил юриста оформить бумаги так, чтобы Рита не получила ничего от публикации своей истории. От этого поступка в груди неприятно свербило, будто в сердце заполз червяк и принялся пожирать его изнутри, но Гоша не стал менять намеченный план.
Он хотел искоренить это чувство.
Было гораздо проще жить ради самого себя. Делать все для личной выгоды. В тот момент, уверенный в любви названной сестры к нему, он стремился выжать из этой истории все – не только покрыть долги, но и насолить ненавистному зарвавшемуся писаке, ощутить удовлетворение от его поражения. Однако Алфёров оказался ему не по зубам. Он явно давно продумал все на случай утечки информации, и выиграл дело с легкостью, всего за месяц! Еще и Домкратов сначала бросил его в самое пекло, а потом вовсе… Умер. Вот так вот взял и скончался во сне, а его наследникам было совершенно не до отчаявшегося Гоши и его проблем с судом. В результате долгов стало едва ли не втрое больше прежнего, и поддержка у него осталась только в лице матери.
Евгения была знатно напугана Рудольфом в день их встречи, так что сама предложила сыну сбежать на время куда–нибудь подальше. У нее была дальняя родственница в Тверской области, ей и решили звонить. Гоша не верил в происходящее, но мать искренне боялась за его жизнь, и быстро договорилась о том, чтобы его приютили на пару месяцев. План был такой: Гоша летит на самолете в Москву и оттуда добирается до Твери автобусом или поездом. А там едет к той самой родственнице в маленькую деревню, откуда давным–давно Евгения приехала в большой город на учебу.
Когда Гоша уже был на пути в аэропорт, его нашли люди Рудольфа. И вот тогда он понял, где все это время была Рита. Увидел своими глазами, прочувствовал на себе, в каких условиях она жила полтора месяца. От осознания подобной жестокости червячок в груди стал еще активнее грызть его сердце. Стало так больно, что Георгий не сразу осознал, что это раздражающее чувство – чувство вины. Он был виноват в том, что с ней случилось. Он стал причиной ярости Рудольфа, что выплескивалась на эту хрупкую, но сильную девочку.
Месяц, проведенный с ней в одном подвале, показался ему адом. Несколько раз в неделю он был свидетелем ненависти и жестокости Алфёрова, слышал, как этот урод бьет его бедную малышку... Его? Мысль о том, что Рита дорога ему, что ее жизнь для него важнее своей собственной, стала для него настоящим открытием. От ее криков по спине бежали мурашки, Яковлев всеми силами пытался выломать дверь своей камеры каждый раз, когда Алфёров поднимал на сестру руку. Он не видел, что именно делал Рудольф, но было довольно и того, что слышал.
А Рита... Она была сильнее, чем все, кого он когда–либо знал. Даже в такой ситуации она находила для него слова утешения и поддержки. Она его любила, Яковлев это понял давно. Но лишь сейчас осознал, насколько сильно. Гоша не смог не признать, что тоже любит ее. Их обоих грела мысль о взаимности собственных чувств, утешали долгие разговоры в этой бесконечной темноте. У Богдановой были некоторые плюшки. Она читала ему книги, что принесла заботливая домоправительница, и иногда включала музыку на телевизоре. У него таких благ не было. Ему приносили только еду и воду, да переодически выносили горшок.