– Малыш...
Девушка выпрямилась и подошла к ним, не зная, что сказать и как поступить. Мальчик внимательно смотрел то на Леру, то на своего папу, пытаясь узнать ответ на такой важный для него вопрос. А они оба молчали, не зная, как подобрать слова, чтобы объяснить все крохе так, чтобы не причинить боль. Яковлева посмотрела на Руди, положив ладонь ему на спину. Он первый нашел в себе силы прервать молчание:
– Родной, твоя мама не смогла остаться с тобой. Она... Она на небесах, вместе с тетей Региной. Она очень хотела быть с тобой, но болезнь забрала ее слишком рано. – тихо сказал он, погладив его по спине. Сердце Леры сжалось от боли за любимого, да и за Ромку тоже. Этот разговор должен был однажды состояться. Но почему так? Почему сейчас, в такой день?..
Бровки мальчика поползли вверх, на прекрасные голубые глазки навернулись слезы.
– Знатит... у меня никогда не будет мамы?..– произнес Рома так тихо, что Лера едва расслышала его. Он снова вопросительно посмотрел на Яковлеву, она протянула ладонь и погладила его по щеке. Как тут дать правильный ответ, когда сердце разрывается от боли? Как не солгать, не обмануть и при этом дать ему то единственное, в чем он так сильно нуждается?
– Ром...– начала она тихо, мельком взглянув на Рудольфа. Им стоило обсудить этот вопрос раньше... но он уже не раз говорил, что она – член их семьи. Отступать от их отношений, как бы тяжело не было, Лера не собиралась, да и знала, что Алфёров тоже не будет. Мелькнувшая в голове идея была единственной верной в данной ситуации. Не солгать. Не давать ложную надежду. А предложить альтернативу. – А хочешь, я... буду твоей мамой?
Рудольф посмотрел на Леру с горечью, но одобрительно. Яковлева нерешительно ему улыбнулась и чуть сжала губы, стараясь сдержать нахлынувшие чувства.
– Что скажешь, малыш? – спросил Алфёров. Его голос звучал довольно твердо, хоть она и видела весь океан боли, что плескался в его глазах. – Лучшей мамы я для тебя не смогу найти. Уверен, твоя мама одобрила бы этот выбор.
Рома с надеждой посмотрел на Леру, а потом опустил глаза.
– Плавда? Мама не ласслоилась бы?....– спросил он Рудольфа, вцепившись пальчиками в его пиджак.
– Уверен, она бы хотела, чтобы ее сын рос в полной семье. В любви и заботе. Она всегда будет в твоём сердце, никто не заменит ее. Но Лера будет любить тебя не менее сильно, чем могла бы она,– он поцеловал его в макушку, пряча собственное лицо,– если ты захочешь.
Девушка села рядом с ним и погладила мужчину по спине, осторожно, бережно. Она знала, каких титанических трудов ему стоили эти слова... но так же она знала, что Руди говорит их вполне искренне, чувствовала, что хочет этого не меньше, чем она сама. И была благодарна за то, что несмотря на внезапность вопроса и всю ту боль, что итак сопровождала его весь этот день, Руди поддержал ее в этом желании.
Яковлева перевела взгляд на Рому как раз в тот момент, когда мальчик вновь поднял голову.
– Лела, а ты... плавда хотес стать моей мамой? Ты будес холосей? Будес меня любить? – затараторил он взволнованно.
– Уже люблю родной,– прошептала она.– Сильнее всех в мире. И правда хочу. Но только если ты согласишься.
Рома решительно кивнул, вытирая выступившие слезы кулачками.
– Лас моя мама не плидет, то холосо,– сказал он и протянул к ней ручки. Девушка взяла малыша и поцеловала его в макушку.
– Не грусти, мое счастье,– девушка посмотрела на Руди, прижимая Рому к себе покрепче. Она обращалась не только к ребенку, но и к его отцу, надеясь, что ему тоже станет хоть немного легче от ее слов. – Уверена, и мама, и тетя Регина сейчас радуются твоему дню рождения. Так что, и нам грустить не стоит. Пойдем кушать тортик? Милена сказала, что сделала его в форме Стича!
Рудольф посмотрел на нее и на сына с такой искренней нежностью и любовью, что Яковлева не смогла сдержать радостной улыбки, хоть и на ее глаза тоже набежали слезы.
– Отличная идея! Пойдем вместе!– он встал и подошёл к ним ближе.
– Холосо,– Рома неловко улыбнулся, а потом вдруг с беспокойством посмотрел на Леру.– Мам, а как мы будем кусать Ститя? Ему зе будет больно?..
Лера на мгновение замерла. И весь мир будто бы замер вместе с ней. Казалось, что даже непоседливый ребенок, в глазах которого пока все еще была нерешительность, тоже замер, ожидая ее реакции. А ее словно молнией поразило одно крошечное слово. Казалось, что только его она и ждала всю свою жизнь, чтобы почувствовать этот мир по-настоящему. Чтобы вся любовь, которую она испытывала к этому крошечному человечку стала в миллионы раз сильнее и крепче. Сейчас все словно встало на свои места. Она мама. Рудольф папа. Два ненастоящих родителя для одного маленького сокровища. Два родителя, которые жизнь готовы отдать ради счастья не их собственного малыша.