– Когда он открыл первый магазин, я заканчивал школу и пошел учиться. Какое-то время мы не поддерживали связь, разве что иногда где-то на улице встречались и здоровались. Нет, мы друг о друге не забыли. Просто он так много работал, что сил больше ни на что не оставалось. А мне хотелось пойти по другому пути. Хотелось стать преподавателем, учить детей уму-разуму. Закончил вуз, женился, появился сын… только вот все было не совсем так, как хотелось. С женой не ладилось. Денег вечно не хватало. А тут внезапно, как гром среди ясного неба у дверей появляется Борис и предлагает мне у него работать. Ну… я тогда уже думал о том, чтобы с женой разойтись. Мы на том и порешили, что я им с сыном дом оставляю и обеспечиваю их жизнь. С Володей мы каждые выходные виделись, да и… не возникло с этим проблем, когда он вырос, то понял меня, да и никогда не злился сильно. Но когда я узнал, что за работа… сперва я хотел уйти. Не знал, что мой друг может творить подобное.
– Но вы не ушли. Не бросили его. Почему? – тихо поинтересовалась Лера.
Лаврентьев пожал плечами.
– Потому что ему была нужна помощь. Потому что со временем понял, что я не просто его “правая рука”. Ему нужен был кто-то, кому он может доверять. И кто-то, кто сможет его удержать. Не даст упасть ниже некуда. Так получилось, что этим кем-то был я. Не всегда было легко, это факт, – Петр горько улыбнулся.
Лера молчала, поглаживая Рудольфа по плечу. Он перевел на нее взгляд и слабо улыбнулся. Девушка осторожно улыбнулась ему в ответ.
– Но вы так и оставались друг для друга самыми близкими людьми?
– До самого конца. Я был первым, кого он познакомил с Леной. Честно сказать, ты, Рудольф, мне его не только внешней бравадой напоминаешь, – сказал он Рудольфу, который с удивлением посмотрел на мужчину.
– Не понял? – переспросил он.
– Ты очень похож на отца. И дело не только в поведении, не в том, как ты ведёшь дела или в том, как ты относишься к неудачам, – пояснил Петр. – В тебе от него очень многое и, поверь, только самое лучшее. Но больше всего… ты напоминаешь мне его своим отношением к любимой девушке. Никогда не видел подобного отношения к женщинам, это, своего рода искусство, – тихо сказал Лаврентьев.
Яковлева тепло улыбнулась.
– Петр, прошу вас, расскажите!
Мужчина тихо рассмеялся.
– Лена была для него сокровищем. До этого он в принципе редко думал о любви, да и о женщинах, а он уже давно взрослым был, состоялся и авторитет имел значительный… а тут она, вся такая мягкая и воздушная, добрая и ужасно оптимистичная. Они были разными, но только с ней он менялся и вновь становился из жестокого дельца-бизнесмена тем мальчишкой, которого я знал с детства.
Девушка мягко улыбнулась, а Руди опустил взгляд. Даже на его губах мелькнула слабая улыбка. Рома причмокнул во сне и что-то прохныкал, но вскоре вновь прижался к ней покрепче и закинул ручку ей на грудь.
– Уверен, он бы гордился тем, каким ты стал, – вдруг сказал Лаврентьев, глядя на Руди. Тот посмотрел на него с недоумением.
– Как знать…
– Он всегда гордился тобой. Хоть для него и было тяжело сказать это вслух. Ты наверное не знаешь, но он читал один из твоих романов. И счел его весьма не дурным, – сказал мужчина улыбнувшись.
– Шутите? – Рудольф выпрямился.
– Какие уж тут шутки. Милли, скажи, ты ведь видела это своими глазами! – обратился он к Литвиновой и та коротко кивнула.
Алфёров сглотнул и покачал головой, взглянув на Леру. Она сжала его предплечье, в качестве немой поддержки.
– И Лена бы гордилась тем, каким ты стал, – тихо сказала Милена.
Несколько минут они молчали, переваривая все услышанное. Руди напряженно смотрел на полыхающий в камине огонь почти не мигая и вскоре, чтобы спасти их от затянувшейся паузы, Лера предложила все же разойтись по комнатам. Они ушли первыми, оставив Петра и Милену в гостиной, молча уложили Рому в его кроватку, а потом вернулись в спальню, развели там свой собственный камин и уютно уселись рядом с ним.
Рудольф продолжал молчать, переваривая услышанное, а она легла головой ему на колени и просто смотрела в огонь.
– Никогда не думал, что мне будет приятно узнать, что я в чем–то похож на отца, – тихо сказал он.