Что же случилось теперь, раз Рита стала горничной в доме единокровного старшего брата?
Этот вопрос она задавала себе каждое утро. Девушка просыпалась рано, почти одновременно с Ромой, шла завтракать, приводила себя в порядок, и начиналась рабочая смена. Дом огромный, а горничных, включая ее, всего трое. Так что Рита работала достаточно много, именно на ней лежала обязанность поддерживать порядок в гостевых комнатах и столовой. Иногда Рудольф доверял ей посидеть с Ромой, и это были самые приятные мгновения за неделю. Ее племянник был настоящим сокровищем, и Рите нравилось думать, что хотя бы он в этой сумасшедшей семейке вырастет добрым и открытым человеком.
Каждый день Богданова просыпалась с надеждой, что скоро все изменится. Она пришла в этот дом сразу после смерти отца, так как без него ей было некуда идти. Да, их отношения с братом нельзя было назвать теплыми, но ведь теперь они одни друг у друга. Единственные близкие люди, дети строгого отца, которого оба любили и ненавидели. Увы, Рудольф согласился сосуществовать с ней в одном доме только приняв ее на работу. На эту унизительную, тяжелую должность.
С появлением в доме новой няни встречи с Ромкой стали еще большей редкостью. Лера понравилась Рите. Поначалу. Милая такая, приятная девчушка, с которой приятно поболтать за обедом. А уж какие печеньки она готовит! Рита с удовольствием умяла целую тарелку, когда Яковлева впервые угостила их с девочками. Новое лицо приятно разбавило рутину этого треклятого дома, в котором ей так отчаянно хотелось ужиться. К тому же, Яковлева была смелой и живой, с ней было по-настоящему интересно и весело.
Но в одно прекрасное ноябрьское утро девушка заметила то, что стало для нее своего рода ударом.
— Валерия, я к вам зайду сегодня после того, как Рома уснет. Надо кое-что обсудить наедине.
Именно так Рудольф обратился к Лере в конце завтрака, когда Рита принялась убирать со стола грязную посуду. Богданова едва заметно бросила взгляд на брата. Его глаза, обычно такие колючие и злые, сейчас казались на удивление теплыми и даже... Взволнованными? Он что, испытывает симпатию к этой девочке? Подобная мысль была для Риты дикостью.
— Хорошо, Рудольф Борисович. Надеюсь, дело не в моей затее с прогулкой этим утром? Знаю, этого не было в расписании, но первый снег — это такое волшебное мгновение! Рома был в восторге. — Лера отвечала ему как всегда доброжелательно, но от цепкого взгляда Риты не ускользнула нежность, что теплилась в глазах няни.
— Я это заметил, и не собираюсь вас отчитывать. — Рудольф усмехнулся. Вот значит как. Обычно он за любое отхождение от графика отчитывал, даже если это была незначительная глупость, а тут! Его ребенка вывели на улицу до завтрака, на холод, позволили ловить снежинки с риском простуды, а он улыбается как идиот и даже не отчитывает!
«Ты не посмеешь. Нет, братец, даже не думай!» — Богданову охватили эмоции такой силы, что самой стало страшно. Рудольф ушел в свой кабинет, Лера с Ромой на прогулку, а Рита так и осталась в столовой, переваривая увиденное. Да нет. Нет. Рудольф не станет ввязываться в симпатию к прислуге, он же не идиот. Он столько лет третировал и унижал ее за роман матери с их отцом, а теперь сам... Нет, он точно не станет.
«Успокойся, Рита. Это все глупости, тебе просто показалось...»
На следующий день она застала Леру у кабинета брата еще до завтрака. Подозрения вспыхнули в ней с новой силой, и девушка выдавила вымученную улыбку.
— Ты чего так рано? Все нормально? — тихо спросила она.
— Да, — Лера добродушно улыбнулась, сжимая в руках несколько листов бумаги. — Просто Рудольф Борисович попросил меня помочь организовать для Ромы праздник. Скоро его день рождения…
«Он просит тебя о подобном? Почему именно тебя? Я ведь тоже могла бы...» — Рита ощутила острый укол обиды и зависти.
— Вот как. Здорово. Тогда не заставляй его ждать, — девушка пропустила няню и проводила ее взглядом до самой двери. Когда фигура Леры скрылась в глубине кабинета Рудольфа, Богданова стиснула зубы.
Ей решительно не нравилось то, что происходит.
До дня рождения племянника она пристально наблюдала за Лерой и Рудольфом. Их взаимоотношения не выходили за рамки приличия, однако девушка все равно подозревала, к чему все идет. Алфёров дал няне полную свободу в организации, позволил поставить весь дом на уши, заставил весь штат слуг помогать ей в украшении поместья. Рита никогда не видела его таким «добрым».