— Да! — он рассмеялся и потянул няню за собой в детскую. Пока она не успела уйти, мужчина на секунду схватил ее за руку, молча вложил в пальцы записку и удалился в свой кабинет. Лера удивлённо посмотрела ему вслед, но ничего не сказала. Незаметно от вымотавшейся Майи она спрятала листок в кармане просторной толстовки. Наверняка без разговоров о том, что было в поездке не обойдется, не хватало ещё глупых сплетен!
Вскоре они с мальчиком пришли в детскую. Ромка тут же увлеченно стал рисовать, а Лера развернула записку. Краткую, сухую, но написанную таким знакомым ей почерком, что сердце сжималось, а щеки покрывались густым румянцем:
“Рома решил, что хочет привезти вам из поездки подарок. Откройте кармашек.”
Лера сделала это незамедлительно. Сердце бешено колотилось о ребра, когда она достала милое украшение из янтаря с изящным цветком. К этому подарку никаких пояснений не было. Девушка удивлённо улыбнулась, а сердце стало биться со всей силы, отдавая набатом в ушах. Откуда-то он знал ее любимый камень. Может заметил, что она часто его носит? И выбрал подарок от себя... пусть и прикрывался тем, что все это было идеей сына. Может так и было, но Лере наивно хотелось верить в то, что для него это тоже что-то значило. Может быть ему хотелось отблагодарить ее за поддержку? А может быть...
Ей хотелось бы верить в то, что однажды ее неожиданно окрепшие чувства стали бы взаимными. Пусть перед подругами она это яро отрицала, но все же Лера мечтала о любви. Но постоянно одергивала себя. Понимала, что ничего у них быть не может. Никогда.
Ее пальчики чуть подрагивали от нетерпения, пока она застегивала цепочку на шее. Но когда она посмотрела на своего подопечного, увлеченного рисованием, ей хотелось расцеловать его, прижать к себе так крепко, как только могла. Маленький милый Ромка. Сколько же в нем любви и тепла?..
“Если бы твой папа хоть на мгновение почувствовал ко мне такую же безусловную любовь, какую чувствуешь ты... Возможно мне никогда не пришлось бы оставить тебя,” – подумала Лера с грустью. Мальчик посмотрел на нее и весело улыбнулся, заметив новое украшение и потянул к ней ладошки. Лера села к нему поближе, немного склонившись, давая мальчику потрогать гладкий камень. Глаза защипало от слез. Помимо Алфёрова ей уже несколько лет никто не делал таких искренних, добрых и внезапных подарков от чистого сердца. Брат всегда спрашивал у нее, чего она хочет, никогда не делал сюрпризов. А тут такое... Она не знала как реагировать. Не знала, как вести себя дальше. Одно дело книги, а тут…
— Солнце, а ты ведь сам выбрал этого акуленка, да? — спросила Яковлева у мальчика слегка хрипловатым голосом.
— Мете с папой! — мальчик гордо кивнул.
Лера ласково улыбнулась и неслышно всхлипнула, обняв малыша и поцеловав его в макушку.
— Спасибо, хороший мой. Ты даже не представляешь как ваш с папой подарок мне нравится,— прошептала она, погладив его по спинке. Слезы потекли по ее щекам, капая на темные волосы малыша. Девушка мелко дрожала всем телом, пытаясь успокоиться и не пугать Рому.
— Еа, ты патес? — мальчик почувствовал ее дрожь и посмотрел в лицо, — ну не пать!
Она шмыгнула носом, стирая слезы ладонями, и мягко улыбнулась ему.
— Я просто очень-очень счастлива. Но если ты меня поцелуешь, — она указала на щёчку, — я совсем не буду плакать.
Рома тут же поцеловал ее, крепко-крепко обнимая.
— Я ебя юбю, Еа!
Она прижала мальчика к себе, поцеловав его в макушку и чувствуя его тепло. Сложно было даже представить, что однажды придется с ним расстаться. Не видеть его лицо каждый день, не слышать его смех, не играть с ним в забавные игры. Она не просто привязалась к нему. Ромка давно уже перестал быть очередным ребенком на ее попечении, он стал ей слишком дорог и важен. Она знала каждую черту его характера, могла справиться с его капризами, умела успокоить, заставить улыбнуться и слопать всю ненавистную кашу. Рома был ее маленькой гордостью, он взрослел рядом с ней, учился ходить с ее помощью, старался говорить и каждый раз после двухдневной, да даже пятнадцати минутной разлуки, бросался к ней с яркой улыбкой и делился всеми эмоциями. С каждым днем с ним становилось все легче и легче, временами Лера понимала его желания без слов, а Рома временами становился для нее единственным источником радости и тепла. Это чувство было куда сильнее привязанности. Это была безусловная любовь. Чистая, светлая, искренняя. Все началось с банальной жалости, когда Яковлева поняла, что Рома никогда не узнает свою маму. Она знала, что не сможет ее заменить, но не хотела, чтобы он чувствовал себя одиноко. А потом эта любовь лишь окрепла, и усиливалась с каждым днем.