— А я еще вот что узнала… Только поклянитесь, что никому не скажите. Если вдруг пикните об этом, пусть даже своим парням, я лично вас сдам и будете страдать, — пригрозила Лера. — И я вместе с вами!
“Сгорел сарай, гори и хата, да, Яковлева?”
— Ну что там? — воскликнули девчонки в один голос.
Лера рассказала им о том, что Алфёров и есть Рудольф де Шелли. Вера завопила:
— Да ладно?! Яковлева, да это же восторг! Нет, я так и знала! Улька, я ж говорила, что Рудольф – не такое уж и часто встречающееся имечко! А вообще, Лерок, не смей упускать его! Не смей, даже если он и правда натворил бед.
— Ты чокнулась, — ласково сказала Лера, покачав головой.
— Это ты чокнулась! Яковлева, да кто же по доброй воле такими парнями раскидывается?
Ульяна же с широко распахнутыми глазами смотрела на нее добрых минут пять, а после выдала:
— Да ты гонишь!
— Нет, это правда. Только прошу вас. Все, что прозвучало здесь — строго между нами. Вы обе мне как сестры, я… не могла скрывать такое от вас.
— Яковлева, не тупи. Мы же не дуры, — улыбнулась Вера. — Скрывать такое от лучших подруг — грешно. Я бы убила тебя, если бы ты рассказала мне об этом только после вашей свадьбы!
— Какой еще свадьбы? — вспыхнула девушка.
— Надеюсь, что скорой! Я от такого зятька не откажусь, даже не мечтай!
Лере едва удалось сменить тему, но после этой встречи желание узнать о маме Ромы побольше вновь стало ею овладевать. Не только потому, что это было интересно, а еще и потому, что симпатия к Алфёрову с каждым днем становилась лишь сильнее, как бы она не пыталась ее скрыть.
В ту ночь он снова ей приснился. Они вместе сидели на берегу Финского озера и теплый песок грел их ступни. Лера удобно устроилась в объятиях мужчины и ей было так тепло и хорошо, что пронизывающий северный ветер словно обходил их стороной. Где-то рядом с ними бегал Ромка, пуская алого воздушного змея и смеялся. Это было ощущение семьи. Той самой семьи, которой ей так давно уже не хватало. Сладкое и приятное чувство нужности, тепла, полного доверия и безграничной нежности. Он поглаживал ее по плечу и его прикосновения были такими знакомыми и приятными, что Лера чувствовала настоящее счастье. Все должно было быть так.
Но с ней ли?.. Ее ли обнимает Рудольф?
В тот же момент картинка перевернулась и Лера словно провалилась куда-то в параллельную вселенную. Там она стояла прямо напротив, у самой кромки воды и видела, как Алфёров обнимает незнакомку, чьего лица она не смогла разглядеть. Как она тянется к его лицу, как нежно он улыбается, как соприкасаются их губы.
Когда она проснулась, ее щеки горели от слез, а дышать было физически сложно. Остаток ночи прошел для нее в тревожных мыслях без сна.
Глава 11. Рудольф
В то жаркое утро мужчина пропустил завтрак. Он, впервые за последние два года, проснулся в холодном поту от реалистичного кошмара, который, увы, не был полным плодом разгоряченной фантазии. Призраки прошлого перестали стесняться и вторглись не только в его мысли, но и в редкие сновидения.
Рудольф не позволял себе погружаться в воспоминания. Он никогда не отпускал их полностью, но нырнуть во все детали, пройтись по каждой мелочи, оживить давно поблекшие в голове образы не мог. Ноги сами принесли его к запертой комнате на втором этаже, ключ от которой он носил с собой, у самого сердца. Здесь он родился почти двадцать девять лет назад, здесь рос до сознательного возраста. С этой комнатой было связано столько всего, что приносило ему теперь только боль...
Ключ нехотя повернулся в замке, послышался неприятный скрип. Последний раз его пускали в ход почти год назад, так что Рудольф не особо удивился.
"Надо бы попросить Петра смазать замок на досуге…"
Преступив порог комнаты, он вдохнул застоявшийся аромат старых книг и чего-то цветочного, отдаленно напоминающего духи. Эта комната была просторной, и если бы окна не были закрыты тяжелыми занавесками, была бы весьма светлой и уютной. Руди закрыл за собой дверь и прошел глубже внутрь помещения, глядя на убранство. Вот красивый резной письменный стол. Отец заказал его в лучшей питерской мастерской. В этом столе был специальный механизм, чтобы регулировать его высоту — так за ним было удобно сидеть и ребенку, и впоследствии подростку. Рудольф часто делал здесь уроки.
Сейчас на этом столе лежали стопки книг и кипа исписанных листов бумаги. Почерк на них был таким красивым и элегантным, что было сложно не засмотреться. Руди тоже обладал красивым почерком благодаря урокам каллиграфии, но сам признавал, что был далек от совершенства. Он с трепетом коснулся верхнего письма и пробежался глазами по первым строчкам. Ее почерк всегда был безупречным.