На следующий день Рудольф, как обычно, позавтракал в компании сына и няни и сообщил ей:
— Я сегодня вернусь после ужина. Зайдите в мой кабинет, когда Рома уснет, на столе лежит новый рассказ, — он посмотрел в лицо Лере, пытаясь считать ее реакцию. Глаза девушки загорелись, хотя улыбка получилась какой-то вымученной.
— Спасибо, Рудольф Борисович, — она отвела взгляд на мальчика, но теперь это не казалось милым, а напрягало еще сильнее.
“Прошу, не поддавайся на мою уловку. Не бери ключ со стола. Не ходи туда…” — он тоже отвел от нее глаза и допил свой кофе, в который сегодня плеснул глоток виски. Это немного помогало держать себя в руках, хоть и не давало никакого опьянения.
Он уехал на работу через час, но весь день не мог сосредоточиться на делах. В голове мелькали неприятные картины, а мысли, что посещали его голову, казались роем злых пчел, что жалили мозг изнутри, причиняя боль. Рудольф не спешил домой. Впервые за два года он всячески оттягивал возвращение. Благо, сегодня он сам вел машину, и не было лишних вопросов от Петра. Тот бы точно заметил неладное...
День плавно перешел в вечер. Август радовал жителей Ленинградской области приятными теплыми деньками и красивыми закатами. Алфёров все же поехал домой, уповая на то, что камеры не покажут ему ничего интересного. По пути он вспоминал моменты, которые приятно дополняли его постылую жизнь.
Смех сына, смешанный с мелодичным голосом Леры. Ее глаза, когда она подошла к нему, чтобы узнать правду о любимом писателе. Их разговоры о литературе, рассуждения о персонажах и справедливости. То, с какой искренностью она восхищалась им, его трудами, как радовалась каждой свежей рукописи. Эта девушка вдохновляла его, и сам Рудольф не мог четко сказать, с каких пор она стала так важна и нужна ему. Это произошло так естественно, словно эти чувства были с ним всегда, с самого начала писательской карьеры.
Алфёров крепко сжимал руки на руле своего автомобиля, и смотрел на дорогу, но видел перед собой только глубокие синие глаза... Они плакали. Прямо как в тот день, когда он дал ей на прочтение рассказ о феях и девочке, что пыталась спасти своего брата. Тогда он воспринял ее слезы со странной тяжестью на сердце. Хотелось подойти ближе, погладить ее по плечу, успокоить... Но конечно, он не мог этого сделать. Позволить себе сближаться с прислугой было равнозначно поражению. Рудольф будто сам подписывался под собственным приговором. От этих мыслей становилось невыносимо горько.
Мужчина поднялся в свой кабинет, толком не заговорив ни с кем по пути. Даже на голос Милены не отреагировал. Он шел уверенно и быстро, надеясь раз и навсегда развеять свои сомнения, забыть эти жуткие сутки. Рудольф сел за свое рабочее место, включил все необходимое и принялся смотреть снятый материал
Глава 12. Лера
Тот августовский день казался Лере тягучим, как карамель и невероятно долгим. Честно говоря, за это жаркое лето она успела изрядно вымотаться. Попробуй, догони маленького шилопопа, когда ему только и хочется, что играть! Она похудела на несколько килограмм да и спала в такую жару ужасно плохо. Влажность убивала, сжимала в тиски, душила, а от кондиционера она только простужалась с такой легкостью, будто ее с жары засунули в морозилку.
В то утро они завтракали с Ромой одни. Рудольф Борисович подорвался куда-то с самого утра, едва не сбив Майю с ног, когда Лера шла из своей спальни в детскую.
– Что случилось? – ошарашенно выдохнула Яковлева, раскрыв глаза.
– Кто б его знал, – хмуро ответила Васильева, потирая ушибленное плечо. – Повезло же мне с утра… А Ромка еще спит, я только что из детской, немного обновила там запасы провизии.
– Спасибо, – сказала Лера, тепло улыбнувшись. Эти запасы не раз выручали ее, когда малыш отказывался от обеда. Они устраивали пикники в гостиной или выходили в сад, играли там до тех пор, пока маленькие ручки сами не тянулись за яблоком или любимым печеньем. – Как ты? Выглядишь уставшей…
– И чувствую себя так, словно меня переехал танк! – хмыкнула девушка, прислонившись спиной к стене. – Слушай, Лер… и как ты с ним ладишь? В смысле, он ведь с тобой нормально общается, не орет почти никогда, кроме того случая прошлой осенью я и не слышала, чтобы он на тебе срывался… А мы с девочками всегда попадаем ему под горячую руку, – грустно улыбнулась она, глядя на Яковлеву пронзительным взглядом.
Лера пожала плечами, надеясь, что не сильно покраснела. Она и сама не знала, почему так выходит. Почему ей с каждым днем становится все легче и легче находить с ним общий язык? Почему сердце каждый раз сковывает нежностью, когда он просто смотрит на нее, когда улыбается? Почему с ним так легко быть собой, той, которую, как она думала, уже давно потеряла? Почему с ним все так… просто и сложно одновременно?