– Наверное, все дело в Роме. Я ведь почти все время с ним. Не думаю, что он стал бы кричать при ребенке, – сказала она, стараясь скрыть смущение.
– Ага, как же… Если бы только в Ромке было дело. Ты с любым можешь общий язык найти, даже Желтоглазый и тот у твоих ног, – Майя тихо рассмеялась, покачав головой. Лера опустила взгляд и пожала плечами. – Не дрейфь, Яковлева. Ты обаяшка, я ничего не имею против, просто… Мне бы хотелось жить тут немного спокойнее что-ли…
– Доброе утро, дамы, – раздался слева вежливый низкий голос. Лера подняла взгляд на Майю, буравющую взглядом какую-то точку чуть выше линии ее глаз. От нее не укрылось то, как приосанилась Васильева, то, какая милая улыбка появилась на ее губах, то, сколько лукавства засияло во взгляде.
– Доброе-доброе! Каким ветром вас занесло? – спросила она, весело улыбнувшись.
– Хотел отдать Рудольфу Борисовичу несколько документов на подпись, но встретился с ним у гаража. Он велел мне положить ему папку на стол, но… честно говоря, я давно тут не был. Вы не покажете мне, куда идти?
Лера обернулась и увидела симпатичного высокого парня с раскованной улыбкой, глубокими темными глазами и пшеничными волосами, торчащих из-за ушей. Он смотрел прямиком на Майю, словно завороженный ее улыбкой.
“Ну началось… И это она мне говорит об обвоврожительности?” – хмыкнула Лера, закатив глаза.
– А вы… простите, кто?
– Лер, это его помощник, – шикнула на няню Васильева. – Надо ему помочь!
– Меня зовут Федор, – представился он таким тоном, что Лере захотелось хихикнуть, столько вежливости и учтивости было в его голосе.
"Странно, что не поклонился!"
– А ты явно ему понравилась, – шепнула Яковлева, убедившись, что Федор все так же на нее не обращает никакого внимания.
– Цыц! – Майя отлепилась от стены и сделала шаг вперед. – Приятно, наконец, познакомиться. Я Майя, я тут горничная. Это – Лера. Она Ромкина няня.
– Вот как. Приятно познакомиться, – лицо парня озарилось лучезарной улыбкой.
– Взаимно, – Лера ухмыльнулась. – Думаю, никто лучше горничной не сможет показать вам дорогу в кабинет Рудольфа Борисовича.
– Конечно покажу, – засияла Васильева, активно закивав. Федор же, казалось, был близок к тому, чтобы победно просиять в ответ.
“Кажется, дорогу в кабинет он и без Васильевой неплохо знает. Вот же хитрюга!” – улыбнулась Лера, подмигнула Майе и, помахав им, пошла в детскую. Ромка и правда еще спал, а будить его Лере не хотелось. Она села в любимый диван с книгой и яблоком и стала перечитывать одну из первых работ Рудольфа. Малыш проснулся минут пятнадцать спустя и позвал ее таким голосом, что Лера не смогла не оторваться от книги.
– Ну что ты, солнышко? – девушка подняла малыша на руки и поцеловала в висок. Рома захныкал, прижавшись к няне всем телом. Даже слез не было!
– Я хотю пать, – всхлипнул он.
– Ты не выспался, малыш? – ласково спросила Яковлева, прекрасно зная, что Ромка уже не уснет. Да и дневной сон, наверняка, пропустит. Такое уже бывало и не раз, и каждый раз повторялось абсолютно одинаково – хныканье и нежелание слазить с рук, а потом бесконечный запас энергии.
“Да здравствуют понедельники…” – нахмурилась она, слушая всхлипы мальчика, поглаживая его по спинке и целуя в макушку. Такое нужно было просто переждать. Перетерпеть. Как бы невыносимо это ни было. Ведь он ни капли не притворялся. Как можно было запретить ему что-то чувствовать?
Жаркое утро ближе к обеду сменилось грозой и пошел такой сильный ливень, что сложно было даже разглядеть дорожки в саду. Так что ни о каких играх на воздухе даже речи идти не могло, а потому Лера затеяла развлечения в доме. Сначала играли в прятки в детской – в основном Ромка прятался, а няня искала его. После дневного сна, который все же был, пусть и длился жалкие полчаса, они перешли в просторную гостиную, где Лера включала ему детскую музыку. По правилам малыш должен был замирать, как только песенка остановится, правда, эта игра Ромке быстро наскучила и он стал убегать от няни.
Так они стали догонять друг друга. Сперва это было очень весело. Но в один момент мальчик заигрался, забыл о правилах. Весело смеясь и сбивая все и всех на своем пути, он бежал вперед так быстро, что Яковлева с трудом за ним поспевала. Лера понимала – нельзя допустить чтобы разбились хрупкие вазы или, чего хуже, чтобы Рома упал и разбил коленки. А потому решила прекратить все это и остановить мальчика, но замешкалась на повороте и, когда все же догнала, Рома уже вбегал в распахнутую дверь комнаты. Той самой комнаты, входить в которую было строго настрого запрещено. Еще в первый же рабочий день Милена Александровна указала на эту самую дверь и строго-настрого запретила девушке приближаться к ней, если она не хочет лишиться работы.