Рядом с портретом Рудольфа висел еще один, заметно больше первого. На этот раз на нем были изображены в полный рост статный, красивый мужчина и тоненькая рыжеволосая женщина, на руках у которой был тот же самый бигль, разве что на пару-тройку лет моложе. Женщина опустила взгляд на собаку, которая пыталась лизнуть хозяйку в лицо и заставить рассмеяться, а вот мужчина смотрел на свою спутницу. В его взгляде было столько обожания и нежности, что Лера невольно позавидовала красавице. На нее никто и никогда не смотрел с такой любовью. Девушка задержала взгляд на этой картине, рассматривая уже знакомую гостиную на фоне. Раньше она была совсем другой – светлой, уютной, живой. Повсюду были живые цветы, уютная мебель служила настоящим украшением комнаты, а прозрачная тюль пропускала сквозь себя лучи закатного солнца, окрашивая цвета причудливым переплетением оранжево-розовых оттенков. То, что она попыталась вдохнуть капельку жизни в эту комнату перед Новым годом, даже и близко не стояло с тем, какой красивой и живой гостиная была во времена написания этого портрета. Лере захотелось узнать, когда это было и, приблизившись к картине, она без труда нашла подпись:
«Елена Романовна и Борис Аристархович Алфёровы, 1995 г.»
«Значит это его родители...» – подумала Лера с толикой печали. Они очевидно, очень любили друг друга. И обоих в жизни Рудольфа больше не было. Какими они были? Кем они оба стали для своего сына на самом деле? Что они чувствовали? Что чувствует сам Рудольф, когда смотрит на портрет своих родителей, таких красивых, счастливых, еще молодых?..
На четвертой картине был изображен особняк. Девушка прекрасно знала этот ракурс – за лето она столько раз бывала на озере, что видела эту же картину собственными глазами, правда в живую. Она, в отличие от остальных, была выполнена маслом и была самой красочной из всех. И самой необычной, словно детской. Лера без труда догадалась, что ее сделали пусть и с большой, искренней любовью, но неумелой рукой. Правда смотрелась в интерьере комнаты она все же очень гармонично – цвета были подобраны бережно, не смотря на все их изобилие.
Нетерпеливый Ромка спрыгнул с ее рук и, обойдя Леру по кругу, подошел со спины и подергал ее за руку. Ему было не ясно, почему девушка не пытается его пожурить, почему не хочет его догонять, и он хотел, чтобы игра продолжилась. Но Лера только сжала его маленькую ладошку и бросила взгляд на последнюю картину.
Прекрасная девушка, на вид – ровесница самой Леры. Длинные каштановые волосы, светлые глаза и то самое оливковое платье, что висело на вешалке... Оно смотрелось на ней просто великолепно и подчеркивало изящество и нежность, даже какую-то хрупкость незнакомки. Она казалась такой живой, что Яковлева не удивилась бы, если девушка вдруг помахала бы ей и что-то сказала. Утонченная, мягкая, женственная... Черты ее лица почему-то казались смутно знакомыми и девушка невольно взглянула на Рому. Определенно, общие черты у них были, пусть малыш был еще и таким крошечным.
Лера сглотнула, начиная понимать. Подпись гласила, что девушку звали Регина Алфёрова. Сомнений просто не осталось. Эта красавица могла быть только женой Алфёрова. Кем же еще?
Картина была самой новой из всех. И единственным портретом без какого-то конкретного фона. Яковлева не могла бы сказать где и кем была написана эта картина, настолько рука художника отличалась от всех предыдущих. Регина (или, наверное, все-таки, Реджина? Она ведь была американкой?..) смотрела с портрета с нежной улыбкой, и в этой улыбке было столько света и тепла, что Лера поняла, от кого Ромка унаследовал свою теплоту и ласковый характер. Яковлева сделала шаг вперед, пытаясь разглядеть девушку с портрета и внезапно похолодела. Чувство собственной невзрачности свалилось на нее, словно из рога изобилия, и девушка несколько сжалась, сделав шаг назад. Она никогда не страдала от неуверенности в себе, но Алфёрова была настолько явно по всем фронтам лучше нее, что сердце пронзило болью, а на глаза навернулись предательские слезы.
«Как, ну как он может хоть когда-нибудь обратить на тебя внимание, когда его жена была таким совершенством?» – с горечью подумала девушка, опуская взгляд от портрета девушки. Надо было убираться отсюда, пока никто не заметил того, что она проникла в эту комнату. Надо было успокоится и выкинуть из головы глупые мысли.