– Оказалось, что мое тело было неспособно... Я потеряла малыша. И после выскабливания, в больнице узнала, что больше иметь детей я не смогу. Никогда. Увы, медицина в то время была не такой прогрессивной, как сейчас. Кто знает, как было бы, если бы мой малыш был зачат в 21 веке?.. После этого Леша разорвал помолвку. Заявил, что ему в будущем нужны наследники, а бракованная невеста их не предоставит,– ее голос окрасился нотками злости, – Глупый мальчишка... В то время я думала, что умру. Что не выдержу всей этой боли, но к счастью, я оказалась сильнее, чем сама думала. Мне удалось закончить институт и пойти работать. В школе я могла заботиться о чужих детях, давать им знания. А встретив Лену, я обрела добрую подругу, способную понять меня. Когда болезнь потянула к ней руки, я без раздумий кинулась на помощь, оставив работу в школе. С тех пор я здесь. Рудольф и Регина росли у меня на глазах, я всегда относилась к ним, как отчасти и к своим детям. Лена доверила их мне, а я... Я не уберегла их от боли. Не смогла уберечь Редж от рокового шага...
– Вы ни в чем не виноваты! – твердо сказала Лера, сжимая теплую ладонь женщины сильнее, – поверьте, ваша забота дала им очень многое. Мне не положено знать это, но... Регина даже в самые сложные моменты скучала по вам.
Милена закрыла глаза. Слезы не блеснули на ее щеках, всхлипы не разорвали тишину. Эта женщина умела сдерживать эмоции даже тогда, когда точно знала, что ее за них не осудят.
– Ты, конечно, права, – тихо сказала домоправительница, открыв глаза, – и я стараюсь каждый день, чтобы хотя бы у Рудольфа все сложилось хорошо. Не теряй надежду, Лера. Твой поступок уже не исправить, но если бы хозяину было все равно на тебя, он бы избавился от проблемы так же радикально, как его отец. Дай ему время остыть, а там будет видно. И если ты правда любишь его... То я могу лишь надеяться, что однажды его очевидная привязанность к тебе перерастет в ответное чувство. Просто больше не руби сгоряча.
– Я постараюсь, – сказала девушка, грустно улыбнувшись.От ее слов стало легче. – Мое любопытство сыграло со мной злую шутку. Но я попытаюсь поговорить с ним, попытаюсь все исправить.
– Тебе придется нелегко, – сказала женщина. – Но если ты будешь терпеливой – справишься. Все же... – начала она, но замолчала. Покачала головой. – Мне пора идти. Продолжай заниматься Ромой.
– Мы собирались поехать вместе на базу отдыха, – она посмотрела на мальчика. – Он обещал сыну. Но теперь это вряд ли произойдет, так?
– Если он обещал – то скорее съест свой тапок, чем откажется.– покачала головой женщина, вставая. – Но поездка, если состоится, будет нелегкой.
– Не сомневаюсь...
Когда Милена Александровна вышла из комнаты, девушка невольно задумалась о том, как там сейчас Рудольф. Что он делает? Что чувствует? Да, она бы могла спросить добрую, милую Милену, но... Честно сказать, Лера боялась услышать правду, хоть и знала, что рано или поздно столкнется с ней. Она решила, что всеми возможными способами постарается дать Алфёрову понять, что не лгала ему. Что не выдаст его тайн.
И так же девушка хорошо понимала, что теперь для того, чтобы вновь сблизится с ним, ей придется попотеть. Благо первая зацепка у нее была – тот рассказ, что она так и не прочитала. Он был коротким, и ей было ясно, что Рудольф написал его наспех. Догадка о том, что ключ был положен на стол специально, подтвердилась. Однако Лера не могла не отметить, что даже так сюжет был продуман до мелочей и доводил ее до восхищения. Правда... Сказать ему об этом вслух она вряд ли сможет – может быть, он вообще не захочет говорить с ней о чем-либо, кроме Ромы? А потому Лера взяла лист бумаги и набросала на нем свои заметки о том, как этот рассказ можно было бы улучшить, чего менять не стоило, как можно сделать концовку эффектнее. Девушка вложила лист в папку и отнесла ее Рудольфу в кабинет в четверг, во время Ромкиного дневного сна в надежде, что он хотя бы прочитает их. Было бы слишком грустно, если бы эта история не увидела свет.
Они не встречались до самого отправления на базу отдыха. В четверг вечером домоправительница зашла в детскую еще до сна Ромы и извиняющимся тоном попросила ее покинуть комнату, так что встретились они лишь на заднем сиденьи машины. Рома сидел по середине в детском кресле и радостно улыбался.
– Еа, мы буим павать? – спросил он у Леры, пока Петр Игнатьевич убирал чемодан Алфёрова в багажник. Тот, казалось, вовсе не торопился садиться в машину.
– Конечно, маленький, – тихо сказала няня.
– Павда? – радостно улыбнулся мальчик и подпрыгнул на детском кресле.
– Ну разумеется, солнышко. Хочешь почитаем книжку?