«Ясное дело что. А точнее, кто.» – вновь влез в ее мысли ехидный голос. Обычно, он был редким гостем и Лера чаще старалась его прогнать, чем прислушаться, но не в ту звездную ночь.
Она сжала челюсти, и, резко выбросив вперёд руку, ударила кулаком по дереву справа, чтобы хоть как–то снять вновь нахлынувшее напряжение. Однако вместо облегчения, взвыла от боли – кожу обожгло словно огнем. По пальцам тонкими струйками потекла кровь. Ударила она, конечно, сильно, правда неумело, а потому траектория была выбрана так себе. Пришлось вернуться в дом, обработать раны и завязать бинт, чтобы не пугать Рому.
Этой ночью она вновь не сомкнула глаз, пытаясь думать, как вести себя дальше. И лучшим вариантом было продолжать работать, заботиться о мальчике и сделать вид, что все произошедшее ее никак не касается. По факту, так и должно было быть. Только вот сможет ли она теперь смотреть в его лицо и не замирать от желания хотя бы на секунду коснуться его? Вряд ли.
«Дура–любовь. Почему она так неразборчива? Как я вообще могла полюбить этого мерзкого типа?» – злилась она, лежа прямо на полу и глядя в высокий потолок. Рассветные лучи осветили комнату, давая понять, что еще немного и они снова встретятся. И Лера боялась этой встречи. Боялась, что взглянув на него, снова вспыхнет злостью и наговорит лишнего.
А потому она обрадовалась, что Алфёров вышел к ним сильно позже завтрака. В тот момент они с Ромкой уже были у бассейна и Яковлева, накинув на себя любимое тоненькое парео, читала мальчику книгу. На него она старалась не смотреть ни в тот момент, ни уже в машине. Пусть злость и слегка улеглась, но ревность все еще терзала ее сердце с полной силой.
Но она понимала, что никому, даже Милене не сможет рассказать о той боли, что чувствовала. Никому. Слишком сильно это ее задело, слишком личным было. А потому как только она оказалась в своей спальне, девушка вновь взяла в руки свой дневник и писала без остановки, пока не выплакала все, что накопилось у нее в душе. Слезы размазывали пасту по листам, делая текст неразборчивым, но ей это и не было нужно. Она вообще порывалась вырвать эти испорченные листы.
"Это твоя история. Гордись ею" – прозвучали в голове слова мамы, когда она подарила ей этот дневник после того, как она в клочки разорвала свой самый первый.
И она не стала поддаваться разрушительному желанию.
Глава 16. Рудольф
В этом году осень была гораздо теплее, чем в прошлом. Не было столь страшных гроз и пронзающего до костей ветра, погода радовала мягкостью, лёгкой прохладой и чудесными золотыми красками. Финское озеро в эту пору стало излюбленным местом для прогулок местных жителей. В такой прелестной атмосфере было приятно жить и работать.
Чего нельзя было сказать о Рудольфе. Последние два месяца стали для него настоящей пыткой. После неудачной поездки на базу отдыха Лера перестала трогать его, пытаться заговорить. Она тоже закрылась, насколько ей позволяла должность, и занималась исключительно Ромой. Поначалу Рудольф был этому рад. Он полагал, что теперь станет проще забыть о собственных чувствах к няньке, погрузиться в работу. Как же он заблуждался!
Эта девчонка постоянно снилась ему. И сновидения отнюдь не всегда несли эротический подтекст, чаще всего это были разговоры. Ему чертовски не хватало былой близости между ними. Но всякий раз, когда голову Алфёрова посещала предательская мыслишка о примирении с Лерой, перед глазами вставал осуждающий образ сестры. Нет. Слишком велик риск для Ромы.
Значит, надо продолжать держаться.
Месяц спустя, в начале октября, Лера вновь предприняла попытку заговорить с ним, но Рудольф сделал вид, что не услышал. Ему успешно удавалось сохранять бесчувственный вид, хотя внутри каждая клеточка исстрадавшегося тела требовала реакции. Алфёров встал из-за стола, толком не закончив завтрак, подошёл к Роме, поцеловал его в лобик и вышел из столовой, чтобы не сорваться.
Ее заметки к написанному наспех рассказу–ловушке он нашел далеко не сразу. Видимо Милена обнаружила их раньше и отложила на потом, до более спокойных времён, а когда страсти немного улеглись, вернула исписанные листы на стол хозяина. Это было разумно. Если бы Рудольф нашел их в тот самый четверг перед поездкой, он бы попросту их сжег, или разорвал в клочья. Когда он прочел ее дополнения, Лера была у себя дома – это был ее выходной. И слава Богу, что так, иначе Алфёров точно пришел бы к ней... Зачем? Он и сам не знал точно. Чтобы услышать ее голос, или чтобы почувствовать аромат ее духов, заставить шептать его имя как в тех самых кошмарно–сладких снах.