— И ты не в состоянии принимать решения о чьем-то здоровье, в том числе и своем. Я должна была сделать так, как лучше для семьи.
Я могла бы ударить ее, хоть и не являюсь жестоким человеком. Миллион слов пролетают у меня в голове, угрожая сорваться с губ.
Но я помню совет Дерека. Мы не можем позволить ей знать, что мы настроены против нее. Это только усложнит ситуацию.
— Семья? — Я усмехаюсь. — Ты не член этой семьи, Вероника.
— Я забочусь о тебе, дорогая. — Она наклоняется через стол, положив ладонь на мою, но я отдергиваю руку. Выражение ее лица фальшиво, а прикосновение холодное, как лед. — Я знаю, ты не веришь, но я это делаю. Я люблю своего Гарольда, и часть любви к Гарольду — любить его дочь.
— Не смей врать мне, сидя за моим столом, перед моим больным отцом. Прояви уважение. — Я встаю, глядя на находящегося в кататоническом состоянии отца. (Примеч.: Кататония или кататоническое состояние — психопатологический синдром, который проявляется в виде двигательных нарушений (психомоторное возбуждение или ступор). Кататоническое состояние может сопровождаться приступами галлюцинаций, бредовых идей, помрачения сознания и другими нарушениями в психическом восприятии). Его лицо дергается, взгляд «оживает». Он смотрит на меня, потом на Веронику.
— Дамы, что происходит? — спрашивает он, на мгновение приходя в ясный ум.
Губы Вероники изгибаются в улыбке, когда она смотрит на меня.
— Папа, ты знал, что Вероника сделала себя единственным медицинским доверителем? — спрашиваю я.
Он хрустит своими мясистыми суставами пальцев и хмурит свои густые седые брови.
— Да, Серена. Мы приняли это решение вместе. — Его слова разбивают мне сердце. Он думает, что они приняли решение вместе. Я могу распознать манипуляции, когда вижу их. — Ты не здорова, принцесса. Как только поправишься, все станет, как раньше.
— Значит, если что-то случится с тобой — не дай Бог, — ты согласен, что Вероника примет все медицинские решения насчет тебя? — Я скрещиваю руки на груди, глядя на свою злобную мачеху.
Его лицо расслабляется, и он смотрит вперед, стонет и ворчит себе под нос.
Он ерзает, чувствуя неудобство в своем инвалидном кресле. И затем удивленно смотрит на меня.
— Кто такая Вероника? — спрашивает он.
Я поднимаю руки вверх. Вот так просто он больше не здесь. И теперь слишком поздно, потому что Вероника уже пробивает себе путь в семейное счастье. В тот день, когда моего отца подключат к аппаратам, она будет первой, кто скажет докторам вытащить вилку из розетки. Это откроет ей путь к наследству.
По крайней мере, пока мы делили медицинскую доверенность, то были приняты меры предосторожности.
— У него есть свои причины, Серена. Пожалуйста, не расстраивайся, — говорит Вероника. — Верь мне, когда я говорю, что эти решения обсуждались, когда он был в ясном уме.
— Конечно. — Я поджимаю губы. — Это все, ради чего ты приехала? Теперь ты уедешь?
Беттина проходит через двойные двери с подносом, полным еды.
— Что ж, я подумала, что мы могли бы вместе насладиться прекрасным завтраком, — говорит Вероника. — Прошло уже несколько недель с тех пор, как мы обедали вместе, и сегодня прекрасное утро. Я подумала, может, мы можем поесть на улице? Свежий воздух полезен. Ты много гуляешь, солнышко?
Ее вопрос — это тест. В этом я уверена.
— Мне хватает свежего воздуха, — говорю я. — Было бы неплохо иметь машину. Знаешь, чтобы я могла иногда покидать территорию поместья.
— О, любовь моя, это не очень хорошая идея. Доктор Ротбарт не хочет, чтобы ты садилась за руль, пока ты принимаешь лекарства. Для этого у тебя есть водитель. Если хочешь уехать, просто позвони Джеймсону, и он заберет тебя.
— Он в двух часах езды, и он твой водитель, и ты используешь его каждый день.
— Тогда мы наймем для тебя нового водителя. — Вероника приподнимает бровь, указывая шеф-повару на внутренний дворик. — Ты давно живешь в городе. Вождение, на самом деле, не сильная твоя сторона. Оставь это профессионалам, хорошо? Это то, что «Рэндаллс» делает лучше всего.
— Я позавтракаю у себя, — говорю я Беттине. Повернувшись на каблуках, я, не теряя времени, направляюсь к лестнице.
— Серена, не уходи от меня, — говорит Вероника за моей спиной. Я не слышу ее шагов. И она не преследует меня. Это не ее стиль. — Доктор Ротбарт заедет на этой неделе, чтобы провести еще один тест. Не похоже, что тебе становится лучше.
Я слышу, как она выкрикивает такие слова, как «чрезмерно эмоциональная», «неловкость для семьи» и «неприемлемое, нерациональное поведение». И я позволяю ей сказать то, что она должна сказать. Очень скоро я уйду. Я докажу ей, что она неправа. Покажу ей, кто преступник. И все это станет плохим воспоминанием.