— Хан, короче, смотри, как у нас обстоят дела. Ты, наверное, в курсе, кто такие хаоситы и приверженцы порядка? И то, что они втянули тебя в свои игры, тоже знаешь. Так вот, в силу очень сложных правил, твой наставник… — Тут он остановился, заметив, как остолбенело уставился на него Крас. — Не смотри на меня так, — проворчал Марик. — Да, я с ним знаком, и у нас договор. Я помогаю тебе, а взамен он окажет мне большую услугу. — Он на мгновение задумался, вспоминая детали соглашения, а затем продолжил: — Если честно, я бы и бесплатно всё для тебя сделал, но получить что-то от уравнителя и сделать его своим должником — это большое дело, — в его словах слышалась неприкрытая гордость, он сообщал Сергею всю важность и значимость взаимодействия с самыми влиятельными силами вселенной. Это признание открывало Красу глубину интриг, которые сплетались вокруг него и его пути. А Марик между тем продолжал: — Короче, я не отношусь ни к одному лагерю, я так называемый нейтрал, так что могу тебе очень многое рассказать, и меня за это не накажут, как уравнителя, который, как я полагаю, постоянно увиливает от ответов. В общем, можешь мне задавать любые вопросы, и, если я буду знать на них ответы, то дам их тебе. Единственное, не смогу помочь с саморазвитием; если до чего-то ты должен дойти сам, то тут помощи не жди, иначе навык или способность не активируется, — объяснял Марик, открывая перед Красом новые возможности.
— Уравнитель! Это, ты, наверное, про Веда? Этот гнусный старикашка везде свой нос суёт. Прилепился ко мне, как пиявка, и все соки высасывает. Постоянно меня в какой-то блудняк втягивает. И да, ты прав, он очень скуп на информацию, — поделился Сергей своими наблюдениями и опытом взаимодействия с уравнителем. — Как я понимаю, ты сможешь мне дать ответы на общие вопросы — про мироустройство вселенной, про различные миры, это тоже многого стоит. А вот скажи, твои слова, что ты бы и бесплатно всё сделал именно для меня, как-то связано с именем Хим? — поинтересовался Сергей, пытаясь пролить свет на связь между Мариком и его собственным путём. Вопрос о Химе, по мнению Краса, мог бы объяснить некоторые из мотиваций и действий бармена.
Услышав это имя, Марик мгновенно поменялся в лице. Он будто надел на себя маску гнева, боли и печали одновременно. В его глазах таилась глубокая тоска.
— Да, ты прав, это имя для меня как красная тряпка для быка. Каждый раз, когда его кто-то произносит, меня будто переклинивает, и я готов убить собеседника, — ответил Марик, его голос был наполнен ненавистью и злобой.
— Друг, можно поподробнее? Я давно заметил, что имя этого мерзкого пресмыкающегося на тебя отрицательно влияет. Надеюсь, он не был твоим родственником или товарищем, и ты не приготовил для меня кару небесную? — спросил Крас, его вопрос был полон и искреннего интереса, и настороженности.
— Нет, совсем наоборот. Чтобы ты понял, в чём дело, мне придётся поведать тебе историю своей жизни, немыслимую и полную неожиданных поворотов, словно извилистая река судьбы, несущая меня по своим таинственным водам. Я не всегда был барменом и хозяином «Двух шахтёров», этого уютного прибежища для уставших душ и искателей приключений. Раньше я служил в личной гвардии коменданта, могучего и безжалостного, выполнял его приказы без колебаний, как верный и бесстрашный солдат. Наш спецотряд, состоящий из отважных воинов и хитроумных стратегов, выполнял самые гнусные и грязные задания по всей вселенной. Как правило, это были карательные операции по должникам, тёмные и опасные миссии, в которых правосудие сочеталось с безжалостностью. И в силу того, что я слишком правильный, с сердцем, не желающим мириться с несправедливостью, я начал задавать неудобные вопросы и саботировать работу спецотряда. Вопросы были резкие, как удар меча, а действия непредсказуемы, как дикий ветер. Коменданту это, естественно, не понравилось, и он решил от меня избавиться, как от нежелательного свидетеля его тёмных дел. А как уничтожить человека раз и навсегда? Его нужно либо убить, либо посадить. Вот только было одно большое «но»: мы уже были на планете, которая сама по себе тюрьма, лабиринт без выхода, а смерть на ней стала лишь тенью, исчезающей за горизонтом вечности.
Марик, словно художник, рисующий из слов портрет своей судьбы, интересно рассказывал историю своей жизни, пока его внезапно не перебил Крас:
— Постой, постой. Извини, что перебил, но ты сказал, что выполнял делишки по всей вселенной. Так объясни мне, пожалуйста, каким образом вы покидали пределы планеты, если, насколько мне известно, отсюда практически невозможно выбраться? — взволнованно спросил он с искренним недоумением, подобно молодому исследователю, столкнувшемуся с загадкой, решение которой казалось ему невозможным.
— Всё очень просто… Я местный. Я родился на Холпеке, и я потомок древнего рода, который жил тут ещё до наступления тёмных времён. И я могу уйти с Холпека в любой момент. Хан, я не преступник, вернее, не осуждённый, хотя натворил немало плохих дел, — ответил бармен. В его голосе чувствовалась глубокая связь с этим местом, насыщенная проклятием наследия, которое несёт в себе тяготы и привилегии древнего происхождения.
— Бл…ть, ты что, мазохист? Какое удовольствие жить в этой дыре? Извини, если оскорбил тебя, — с недоверчиво пробурчал Сергей, он сам понимал, что его слова прозвучали слишком резко.
— Нет, ты, по сути, прав, но об этом я расскажу тебе потом, ты всё поймёшь в своё время. Так вот, этот урод комендант решил меня сломить, и у него это получилось. Злодей отправил меня на очень длительное время с поручением вести наблюдение за одним разумным в далёком мире. В это время он нанял Хима для самого гнусного задания. За лёгкую провинность его отправили на Холпек, где он сотворил своё чёрное дельце, — Марик говорил, и казалось, каждое слово было выжато из его души, наполненной тяжёлыми воспоминаниями. — Короче, он прибыл на Холпек и, пока меня не было, многократно пытал и убивал мою жену и дочь. Это происходило довольно долгое время, пока они не согласились на добровольное подчинение. Хим заточил их души в кристаллы, а воспоминания отправил в ноосферу вселенной. Таким образом я лишился всех, кто был мне дорог, — со слезами на глазах откровенничал Марик, его слова пронизаны были невыразимой болью и отчаянием, когда он делился самой тёмной страницей своей жизни. — Я отыскал кристаллы с душами своих родных, и через сотню лет они снова будут свободны, но это будут люди, которые никогда меня не узнают. Я буду для них чужим человеком. Их память окажется стёртой подчистую, — продолжал он, и в этих словах звучала горькая констатация того, что даже воссоединение не принесёт облегчения его страданиям.
— И как я понимаю, Вед пообещал тебе вернуть воспоминания родственников в обмен на какую-то услугу? И ты готов ждать сотню лет до их возрождения? — продолжил разговор Сергей, его слова наполнены были удивлением и едва уловимым оттенком скепсиса, он будто пытался сложить сложный паззл, каждая деталь которого открывала всё новые и новые глубины человеческой души и судьбы.
— Ты абсолютно прав, Хан, всё именно так и есть. И эта услуга напрямую связана с тобой. И да, я готов хоть тысячу лет ждать, пока они возродятся. Есть, конечно, ещё один способ ускорить их возвращение, но на это нужно очень много энергии, я не смогу накопить достаточного количества и за пять веков, — с болью в сердце продолжал Марик. — Моя жена Зули управляла постоялым двором, а дочка Эйрит во всем ей помогала. Только в память о них я не сжёг это заведение. Так что, Хан, за то, что ты навечно вычеркнул из Равновесия Хима, я тебе безмерно благодарен и буду твоим должником, — закончил рассказ Марик, его слова звучали, как тихий гимн утраченному счастью, эхо далёких счастливых дней, которые были безжалостно разрушены трагедией. В каждой фразе чувствовалась глубокая скорбь по потерянным близким, чьи жизни были так жестоко оборваны.
Вспоминая о Зули и Эйрит, Марик словно стремился удержать их образы в памяти немеркнущими, потому что это была последняя нить, связывающая его с прошлым. Он выражал благодарность Хану не только за содеянное, но и за то, что он принёс частичку справедливости в их мрачный и хаотичный мир.