С просьбой подбросить до Эгина они обратились к местному пасечнику, Кристофу Шеро, экспортирующему по регионам вересковый мед; за одну купленную баночку он с радостью отвезет куда угодно, в радиусе торговых точек. В Эгине он бывает частенько, поэтому сразу согласился доставить мужчин в город, как только они купили две баночки отборного меда: Ноэль был без ума от этого душистого лакомства! Вечером, примостившись возле потрескивающего поленьями камина, под чтение книги он непременно уплетает мед ложкой, как десерт, не хуже шоколадного бланжаме. А после, прикованный к кровати до самой зари, страдает в муках от боли в животе: но разве эта пытка не стоит столь несправедливо коротких минут наслаждения? Мужчины забрались в телегу и устроились на деревянных ящиках, почти пустых: люди скупали мед с лихвой! Кристоф дернул за поводья, и телега тронулась. Пегая кобыла рысцой рассекала улицы: подкованные копытца цокали, как капли дождя по крышам домов во время грозы. Телега скрипела и пошатывалась, а теплый резвый ветер свистел в ушах, раздувал волосы и одежды: мужчин ожидало длительное путешествие.
Дорога заняла больше часа езды: троица минула Валансоль, ее стройные поля лаванды, разлившиеся лиловым озером к югу до Пюимишеля и к северу до Кенсона. Прокатилась через Пюимуассон и Мутье-Сент-Мари; преодолела живописный Природный Заповедник Вердон, знаменитый Вердонским ущельем, отвесными скалами, лазурными реками и озером Сен-Круа. В окружении зеленых долин, зубчатых хребтов и шороха крыльев орла друзья ощущали себя заброшенными в глубокое средневековье, достойное сюжета рыцарского романа «Окассен и Николетт» XIII века. Они в унисон восхищенно вздыхали, да так часто, что Кристофу это надоело, и он вежливо попросил их заткнуться хотя бы на пару минут. Мужчины стыдливо притихли до самого Эгина.
Кристоф высадил друзей возле часовни Святого Пьера. С первого взгляда городок почти ничем не отличался от Маноска, однако, пока они слонялись по архаичным улочкам, вымощенным серой брусчаткой, Эгин казался все более мрачным и зловещим: унылые здания с невзрачной архитектурой перемешивались с безотрадной атмосферой, пропитавшей прохладный воздух. Даже коренное население словно бы подражало его затаенной сути: угрюмое и настороженное; люди недоверчиво оглядывались на незнакомцев, хмурили брови или кривили недовольно рты, и убирались куда подальше, словно опасались их, как каких-нибудь разносчиков заразы. Ноэль и Эдмонд тщетно пытались вынюхать что-нибудь про Мишеля: им в ответ булькали что-то невнятное, прикрывали лицо газетой или натягивали воротник повыше, до самого носа и сбредали прочь: в основном так делали мужчины. Женщины вели себя благосклоннее: охотно щебетали, а некоторые не скупились на приветливые улыбки. И не зря: когда Ноэль говорил спокойно, и притом имел намерение очаровать, то тембр его голоса наполнялся колдовским обаянием: терпким, как виски, и тягучим, как нуга. Наконец, после нудных поисков, лишь одна девушка, умница и красавица Хлоя Руссо, словно нить Ариадны, оказала помощь в трудный час. Она содержит лавку «Рукодельница», куда часто наведывается Мишель, чтобы приобрести художественные принадлежности, а заодно поболтать с хозяйкой. Хлоя решила, что мужчина очень одинок, хотя странно, что он выбрал затворничество, отделившись от города и поселившись на близлежащем островке, что на территории коммуны Ампюс. «Быть может, ему не нравятся здешние жители, - поделилась она своими мыслями, кокетливо взмахнув ресницами и надув алые губки. - Но среди них нет по-настоящему плохих людей. Просто они заняты своими проблемами - да и кто ими обделен?» - резонно рассудила она. В благодарность Ноэль подарил Хлое баночку меда, а она чмокнула его в щеку. Ноэль на радостях готов был взмыть в синее небо, выше пушистых облаков!
На лодочной станции мужчины арендовали шлюпку и доплыли до острова, где обитал Мишель. Поднявшись на причал, они очутились на тесном клочке земли, заросшем густым вереском и низкорослыми кустарниками; а посередине, словно болячка, торчала плюгавая лачуга. Они постучали в дверь, и когда им никто не открыл, проникли внутрь, как ушлые воришки. «Ищи статуэтку в правой стороне, а я пойду влево», - распорядился Эдмонд. «А что потом?» - Ноэлю вдруг стало не по себе в этом гнетущем жилище, пахнущем красками, парафином и маслами. «Скормим огненной пасти вместе с духом», - раздраженно пояснил Эдмонд. Они обошли весь дом за пять минут, но ничего не обнаружили. «Я думаю, эта дрянь на чердаке», - догадался Ноэль. «Надо же, а ты можешь быть полезен», - с сарказмом заметил толстяк. Статуэтка и правда оказалась на чердаке: она венчала мраморный пьедестал напротив высокого зеркала. Мужчины подошли ближе; Ноэль наклонился, чтобы лучше разглядеть существо с бычьей мордой, одутловатым туловищем и крыльями за спиной. Глазницы были инкрустированы лазуритом, грудь и ладони усеивали сложные символы. Оторвав взгляд от статуэтки, он невольно встретился с отражением и, вскрикнув, отпрянул назад. На него пристально взирало инфернальное создание, похожее на сгусток эманации: смоляное, с пурпурными глазами - но лишь мгновение, растворившись, словно мираж. «В чем дело?» - обеспокоенно спросил Эдмонд. Ноэль не успел и рта раскрыть, когда сзади раздался приторный голос: «Так, так. Кажется, у меня завелись мыши. Выпьем?»