ия. А французский пирог (только с курицей и грибами) любит его младшая сестра, Инес; Киш Лорен - знак преданной любви к ней». «Младшая сестра?» - изумился Ноэль, и Жоржу захотелось отвесить ему щелбан. «Разумеется, как и у всех, у него есть семья. Он же вылупился не из лягушачьей икринки! Мать-швея, Абель, живет вместе с дочерью в Сен-Кантене, а потому с Мишелем видятся очень редко. Отец, Нарсис, погиб в Шестинедельной войне, в 1940 году, когда Мишелю было всего семь. Когда Мишелю стукнуло восемнадцать, он покинул родительский дом и стал мотаться по всей Франции, охотясь за музой. Парень с двенадцати увлекался изобразительным искусством: марина, пейзаж, анимализм, натюрморт присутствовали в его живописи; некоторые картины он успешно продавал. В двадцать три Мишель обучился портретной живописи, и она, как морская волна, захлестнула мальчишку с головой, утащив в бездну безумия, экстаза и страсти. В основном он изображал людей с врожденными патологиями: лимфедемой, анэнцефалией, гидроцефалией, с синдромом Патау или Дауна. Он испытывал специфическое, едва ли не сексуальное, влечение к генетическим мутациям и стремился передать на холсте их уникальную чужеродность: представлял больных людей существами внеземной цивилизации, пришельцами-кочевниками с неизведанных планет за пределами Млечного Пути. Его неординарное хобби внушало первобытный ужас и одновременно восторг; однако в 1969 году Мишеля словно подменил брат-близнец: он стал каким-то... другим. И если раньше пугала его аморальная, иррациональная любовь к уродам, то теперь он сам стал неотличим от них. Только вот у них обезображено тело, а у Мишеля - душа». «Душа?» - переспросил Эдмонд. «Да, - настоял Жорж, - и не что иное. Не присущие Мишелю черты - садизм, беспринципность, сумасбродность - затеплились в нем, как угольки, именно с 1969 года. Если встретитесь с ним лицом к лицу, не верьте ничему, что увидите перед собой: Мишель умеет, как презренный фигляр, ловко пародировать самого себя прежнего. Его притворство удачно обмануло наивных и несведущих». «Чем же примечателен 1969 год?» - вставил Ноэль, ему не терпелось докопаться до самой сути, как до ракушки под песком. «Тогда он стал рисовать портреты простых обывателей, непримечательных мужчин и женщин, которые позже обязательно погибали: разлагались за считанные дни, как свиной окорок. Сперва беды приписывали злому року, но когда подобные случаи стали фиксировать тут и там регулярно - словно Мора грянула из мира Нави, - людское подозрение обоснованно перекинулось на Мишеля. Ходили кривотолки, что Мишель заключил сделку с Сатаной: преподносит ему души в обмен на здоровье и долголетие». «Здоровье и долголетие?» - Эдмонд и Ноэль обменялись красноречивыми взглядами. «В свои тридцать шесть он выглядел значительно моложе, да и сейчас, когда перевалило за пятьдесят - он ничуть не постарел: ни седого волоска, ни морщинки. Будто на завтрак употребляет молодильные яблоки или что-то вроде того. И знаете, в пересудах доля правды присутствует, однако искаженная, а все благодаря суеверности, невежественности и богатому воображению. А теперь я вам поведаю, как все есть на самом деле, и это не ересь умалишенного, а истина, подобная слитку чистого золота. Все началось в 1969 году, когда Мишель привез из Шато-Тьерри фаянсовую статуэтку - идола Молоха, или Ваала. Он купил ее у торговца антиквариатом на черном рынке. Корни идола Молоха уходят в далекое прошлое: в Библейские времена существовал Ханаан - страна, простирающаяся от северо-западной излучины Евфрата и от Иордана до берега Средиземного моря. Ее жители, хананеи, поклонялись Молоху, кровожадному божеству. Его созидание ассоциировалось с сельским хозяйством, и когда ожидался скудный урожай, предвещающий неизбежный голод, хананеи приносили в жертву девятилетних детей, но чаще всего младенцев (они считались божьим деликатесом) - дабы насытить прожорливого Молоха и воззвать к милости. Перед жертвоприношением непосредственно проводился обряд: ребенка купали в отваре розмарина и мирамии, а после обмазывали миртовым маслом. Помимо прочего, его унизывали побрякушками: браслетами и бусами из зубов животных, ракушек и перьев; ребенок должен был попасть в лоно Молоха - у нас бы сказали: «нарядным» - подготовленным, чтобы не осквернить грязью его чрево и не накликать гнев на весь народ. Главные участники церемонии - жрец, осуществляющий жертвоприношение, его помощники, обеспечивающие необходимыми орудиями убийства, а так же жертвователь - собирались в парадную процессию и сопровождали ребенка до алтаря. Они, щеголяя голыми телами, испещренными орнаментами и символами и увешанными хеттскими золотыми украшениями, чинно вышагивали через двор святилища, под музыку дудок и трещоток. Достигнув алтаря, жрец выпускал из ребенка кровь, отрезал голову и помещал ее на самую верхушку каменной насыпи, а затем поджигал. В это же время к подножию алтаря преподносили пшеницу, вино и оливковое масло, словно бы «добавляли к основному блюду гарнир». По окончании церемонии жертвователь воздвигал стелу в ознаменование «торжественного и благословенного дня». Кхе-кхе. Итак, жизнь в Ханаане размеренно текла веками, но однажды Молох во время обряда явил себя им». «Явил себя? То есть? Облек свой дух плотью и кровью? И спустился с небесной лестницы, как Иисус», - отпустил саркастичный комментарий Ноэль; он слушал Жоржа завороженно, но последняя фраза вмиг избавила его разум от наваждения: ощущение сродни оплеухе. «Не в буквальном смысле, - опроверг Жорж. - Хотя, я бы не был так уверен. Однако сами хананеи описывали на папирусе «голос, говорящий с Избранными». К сожалению, не известно, кем были эти «Избранные», и какими качествами «Избранность» определялась. Но не суть важно. Между тем, исследователи развели по поводу «прихода» Молоха демагогию, и многие из них пришли к выводу, что бог, снизошедший до земных реалий - вовсе не Молох, а дух, Homicida animarum (губитель душ) - Хоманимару, происходящий от племени яли. Яли - обитатели горных лесов Папуа-Новой Гвинеи, культивирующие варварский обычай: каннибализм. Что примечательно, в разгар пиршества принято произносить имя своей жертвы, тогда вместе с физической оболочкой поглощается и духовная сущность, обогащающая тела яли своей силой. Когда-то у племени был вождь Ноах, славившийся особой жестокостью и любовью к человеческому мясу; по слухам, после кончины его душа не успокоилась, а отправилась скитаться по свету в поисках жертв, но ни одной не смогла полакомиться. Ослабшая душа едва не сгинула в омуте вечной тьмы и тишины, но сумела - случайно или по милости фортуны - откликнуться на призыв и найти способ добывать пищу». «Души в обмен на долголетие?» - догадался Эдмонд. «Верно, хотя способ являет собой сложный ритуал: устный договор скрепляется духовными узами. А вот подробности исполнения договора не разглашаются ни в какой из существующих книг. Кхм, итак, самозванец «Молох» захватил власть над жителями Ханаана, а его жадность не знала границ: люди дохли, как мухи; хананеи забили тревогу, когда проблема приняла масштаб эпидемии, и решили усмирить неистового бога. В часовне хананеи провели обряд: по периметру зажгли огонь и установили защитные руны, чтобы «Молох» был скован в ее пределах. Тотемическими плясками и умиротворяющими песнопениями они запечатали бога в статуэтку, ставшую для него усыпальницей. Вокруг статуэтки разместили тринадцать акациевых колышков, стянутых меж собой сухожилиями животных, повесив на них камешки, металлические монетки, трубочки с отверстиями - чтобы ветер играл мелодию, «песнь Вселенной», обращающейся к истокам Мироздания. Считалось, что «Молох» абсолютно глух, но слышит только эту песнь, способную его убаюкать. На самом деле, статуэтка была не тюрьмой для Хоманимару, а временным пристанищем. Наиболее эффективным средством против таких духов является огонь, способный выжечь внутренности или испепелить целиком. Хананеи осознанно не стали уничтожать «бога», так как для них он - священен; но в итоге, из-за слепого поклонения хитрой и безжалостной сущности, они открыли ящик Пандоры, выпустив в мир зло, похлеще чумы. На Ханаан постоянно совершались нападения, инициаторами которых были греки, евреи, римляне; а в 1366 г. до н.э. какая-то разбойничья шайка под шумок разгромила святилище и выкрала ради наживы ритуальную атрибутику, в том числе - статуэтку. Как следствие, статуэтка растворилась в веках, в сопровождении Мейли блуждая по свету, вплоть до наших дней». «Пока не попала в загребущие лапы Киша Лорена, который, как трусливый призрак, ныкается по темным углам Франции», - закончил за Жоржа Эдмонд. «Хотите знать, где он? А ведь мог догадаться - наведались к старику не за восточными сказками. Что ж, в 1952 году он осел в городке Эгин - тогда мы и познакомились - а в 1985-ом я уехал оттуда, и больше мы не встречались. Но зачем ищите его? Советую оставить эту дурацкую затею в покое, так как ясно вижу, Мишель утащит ваши души в Преисподнюю», - слова сквозили горечью и сочувствием. «Не зарекайтесь, мсье Жорж. Охота в самом разгаре», - огрызнулся Эдмонд. «Боюсь, она скоро завершится, и ваши души станут почетными трофеями», - не без иронии ввернул Бейль. «Поживем-увидим. А теперь разрешите откланяться, нам нужно закончить начатое», - отрезал Эдмонд и бойко засеменил к выходу. «Вы остаетесь? Здесь одиноко», - брякнул напоследок Ноэ