Как правило, речи Гитлера длились более часа. Во время выступления, иногда относительно спокойного, фюрер заводил массы. Чем ближе он подходил к апогею речи, тем более сильным становился его голос. Истеричные крики переходили в гортанные хрипы, и наконец он достигал оргазма.[112] Публика была восхищена, женщины визжали. «Это настоящий водопад! Шафхаузен! Ниагара!»[113] Иоахим Фест считал, что выступления Гитлера носили «неприличный половой характер» и являлись «актами замещения блуждающей в пустоте сексуальности».
В 1933 году Гитлер заявил: «Время личного счастья прошло». Отныне счастье можно было найти только в коллективе. Выступления фюрера должны были способствовать проявлениям этого нового коллективного счастья. «Что может быть прекраснее митинга национал-социалистов, где оратор и слушатель ощущают себя единым целым?»
Гитлеру не хватало даже матримониальных метафор, чтобы описать свое отношение к слушателям. 17 апреля 1932 года, выступая перед членами партии в Розенхайме, он с гордостью сказал: «Мои товарищи знают, что я буду с ними до последнего вздоха, равно как и я знаю, что они целиком принадлежат мне. Это — союз на всю жизнь».
Адольф Гитлер считал себя пожизненным партнером своей публики. 4 сентября 1932 года он объяснил, как ему видится это партнерство: «Я привил массам мою волю, и теперь у них есть собственная воля… Мы связаны друг с другом в горе и в радости».
Слишком часто наблюдатели использовали эротические образы, чтобы описать отношение Гитлера к немцам. Уже после войны британский журналист Сефтон Делмер, которого никак нельзя назвать большим другом фюрера и нацистов, так описывал Берлин того времени: «Сегодня можно говорить что угодно, но в 1936 году Германия была счастливой страной. Ее лицо было лицом влюбленной женщины. Немцы были влюблены, влюблены в Гитлера».[114]
Во время выступления Гитлер терял в весе по несколько фунтов, он был сильно утомлен физически и полностью счастлив. 8 июля 1942 года в ставке «Вольфсшанце» он не без гордости вспоминал старые времена. В этот раз беседа затронула несколько необычную тему, речь шла о потоотделении. Гитлер утверждал, что кошки играют с мышами, прежде чем убить, потому, что вспотевшие от смертельного страха мыши более вкусны и полезны. После того как фельдмаршал Кейтель рассказал о том, как гунны клали мясо под седло и ездили на нем, пока оно не станет сочным, Гитлер поделился собственными познаниями в этом вопросе: «Во время выступлений на больших собраниях с него градом катился пот, и он терял в весе по 4-6 фунтов… С учетом жидкости, которую он выпивал в перерывах, эта цифра возрастет до 7 фунтов. Возможно, такие потери массы тела вовсе не являются вредными для организма. Единственное, что его тогда беспокоило, так это только то, что его единственная синяя военная форма, в которой он выступал, пропитавшись влагой, красила в синий цвет нижнее белье».[115] Публичные выступления требовались Адольфу Гитлеру не только для телесного, но и для духовного здоровья. Они оказывали на него такое же эмоционально стабилизирующее действие, как на других людей половые сношения.
Рудольф Дильс весьма удачно сравнил Адольфа Гитлера со знаменитым сценическим персонажем: «Он казался мне Дон Жуаном, который мог сконцентрировать свою энергию в одном месте и в одно время, чтобы выпустить ее в массы».[116]
Дон Джованни, герой оперы Моцарта, прославился как великий соблазнитель женщин. Его слуга Лепорелло не уставал поражаться совершенным методам обольщения. У Дона Джованни был свой индивидуальный подход к полным и худеньким женщинам, к блондинкам и брюнеткам.
Адольф Гитлер также был в состоянии удивить Лепорелло. Причем если Дон Жуан мог похвастаться списком всего из 1003 покоренных женщин, то у фюрера счет шел на миллионы. Столь огромное число жертв объясняется особым ораторским талантом Гитлера. Его чарам с одинаковым успехом покорялись молодые армейские лейтенанты, юноши, отбывавшие трудовую повинность, курсанты наполы и даже дорожные рабочие. Причем, как и Дон Жуан, Гитлер находил нужные слова для каждой своей жертвы. Представив себе молодых восторженных слушателей Гитлера, довольно легко понять, насколько возбуждающе они действовали на оратора.