Черт, все же что за абсурд - как можно доверять свою жизнь вот этому довольно старенькому клочку ткани с тремя десятками шнуров? Взгляд болезненно цеплялся за мелочи: крохотная дырочка у кромки купола, разлохмаченные концы строп, похожих на бельевые веревки, выгоревший, словно рыбацкий дождевик, зеленый брезент ранца. Каждая такая мелочь мгновенно разрасталась в моем воображении до катастрофических размеров.
- Сергей, - Нерешительно задал я идиотский вопрос, - А этот парашют, вообще как - надежный хоть?
- Э. Машина - звэр, слющай! - бодро откликнулся Серега, - Бывает, что и раскрывается!
- Да ну тебя! Я серьезно!
- Надежный, надежный, - успокоил меня Сергей, - Как ложка, надежный, можно сказать. Его еще сокращенно называют "ПП" - парашют пенсионера. О! Кажется, наши катят.
Вынырнув из-за деревьев, прямо к нам подкатил "Газелевский" фургончик. Лязгнув, отъехала назад боковая дверь и в открывшемся полумраке проема ослепительно сверкнула Задница. Нет, это было не совсем то, что вы подумали. Она не была какой-то необъемной, арбузообразной, - напротив, была она сухой и поджарой, обтянутой белоснежными спортивными брюками. Но так как располагалась она аж у самого верхнего обреза двери, и подпирали ее ноги ТАКОЙ длины, да обутые в кроссовки ТАКОГО размера, что производила она впечатление исключительно самостоятельной персоны. Впрочем, впечатление было недолгим.
Пятясь, выбрался из фургона хозяин данной персоны - высоченный негр с окурком за ухом. Легко, словно пустую авоську, выхватил из чрева фургона пузатую синюю сумку и направился к нам.
- Только не вздумай его Джорданом называть или Тайсоном, - торопливым шепотом предупредил меня Сергей, - Он этого терпеть не может.
- Здорово, Серый! - облапил его парень, - Куда пропал?
- Здорово, здорово. Это мой товарищ, знакомься.
- Александр, - торопливо протянул я руку.
- А я Витек! - и моя ладонь потонула в его лапище, словно в перчатке хоккейного вратаря.
- Витька, ты со своим бычком все расстаться не можешь! - напустилась вдруг на него появившаяся следом рыжая Зинка, - Как маленький. Выкинь сейчас же!
- Зин, да ты че - такой королевский бычок выкидывать! - возмутился Витек и торопливо спрятал свое сокровище в карман, словно боялся, что сердитая Зина его отнимет.
- Что за привычка, я не знаю....
- Да с детства, Зин, - охотно пояснил Витек, - Когда я начинал курить, я был вот такой, - приподнял он кроссовку над травой, показывая, какого он был роста в то время, - И все, кому не лень, меня дразнили: "Витя, ты такой маленький, а такие большие сигареты куришь". Меня это достало и я стал курить пропорциональные бычки. Потом я немножко подрос, а привычка все равно осталась. Только я их не подбираю, а делаю сам из целых сигарет.
Говорил он без малейшего акцента. Казалось бы, откуда взяться акценту у парня, который родился и вырос в России? А ведь все равно, как-то невольно стараешься его уловить, что совершенно глупо и, наверное, не совсем порядочно.
Пока я, слушал обстоятельные Витькины разъяснения, вылезли из фургона и обступили нас шестеро остальных ребят. Маленький носатый черноглазый парень с синими от жесткой кавказской щетины щеками и дивным именем Лаэрт Наполеонович. Чистенький, до безобразия аккуратненький - от прически с идеальным пробором и очков в тонкой интеллигентной оправе до новеньких желтых кроссовок, похожий на изящную девушку китаец Мо Ася. С ударением на "Я", как деликатно уточнил он, знакомясь. Все звали его просто Мося. С ударением на "О". Далее, по росту, в порядке возрастания: румяный кругловатый златокудрый Вадик - ни дать, ни взять - молодой Нижегородский купец; застенчивый, молчаливый Толяныч; деловитые улыбчивые близнецы Юра и Гера; и, наконец, рыжеусый Паша с добрым лошадиным лицом. Роста он был гренадерского, но рядом с ценителем бычков Витьком смотрелся он вполне скромно.
Познакомились со мной деловито, без церемоний, но вполне доброжелательно, по-свойски. Узнали, что я - "перворазник" и тут же принялись оспаривать право "выпустить" меня. Я думал, они подерутся.
Их спор я слушал слегка ошалело. Самое интересное было то, что меня никто и не спрашивал. Посмеиваясь, Сергей помог мне надеть парашют (вначале он показался мне легким, потом стал незаметно набирать вес), показал, как застегиваются карабины подвесной системы и лениво посоветовал спорщикам отдыхать, так как Саня - его подшефный и выпускать его будет он сам.
- У-у, жадина! - фыркнула хорошенькая Зина, - Вот вечно ты так! - И мстительно добавила:
- Подвесную лучше бы помог подшефному подогнать, ножные обхваты вон - у колен болтаются....
- Ох, Зинуль, ты права! - мгновенно переменил свой снисходительный тон Сергей, - Помоги ему, будь ласкова, а? А то я свой еще не уложил... - голос Сергея стал совершенно сиропным.
- Ага, как что, так сразу: "Зинуль"! Лодырь.... - она махнула рукой, встала передо мной на колени, ловко расстегнула карабины широких лямок и сосредоточенно засопела, что-то там передвигая и подтягивая. Я попытался заглянуть вниз, себе между ног, но Зина сердито дернула меня за лямку.
- Не вертись! И так неудобно....
Я полыхнул ушами. Нет, ну в самом деле.... Молоденькая девушка вот так запросто стоит передо мной на коленях и своими ручками елозит у меня между ног - как оно вам?! Я затравленно оглянулся и с облегчением заметил, что никто не обращает на это внимания - обычное дело, ничего особенного.
- Так, ну, вроде бы, нормально должно быть, оценивающе пробормотала снизу Зина, - Пригнись маленько.
Я послушно наклонился, Зина сдвинула заднюю лямку (главный круговой обхват! ) пониже и глухо клацнула карабинами ножных обхватов.
- Все, выпрямляйся, скомандовала она, - Нормально, - и, напевая, принялась распаковывать свою сумку.
А я глянул на себя и уши мои заполыхали совсем уже нестерпимо. Широкие лямки плотно обхватили мои ноги в паху, вызывающе обтянув тканью все то, что между ними находится. Руки сомкнулись сами собой, словно у футболистов, выстраивающих "стенку", а в голове издевательски заскакала строчка из наставления для парадов, которое, якобы, написал сам Петр Первый для гренадеров Преображенского полка: "... Усы всем сажею с салом чернить, а под срамное место - брюкву подкладывать, дабы вид иметь грозный! ".
И опять никто не посмотрел в мою сторону - то ли каждый был увлечен своим делом, то ли на такие вещи здесь вообще внимания не обращают, как на голые ноги в бассейне. Лишь Сергей мельком глянул на меня, подергал за лямки подвесной системы, остался доволен. Помог пристегнуть запасной парашют, еще раз осмотрел меня, повертев, как потрошенную курицу и коротко скомандовал:
- Нормально. Раздевайся пока.
- В смысле?! - вытаращил я глаза.
- В смысле - снимай парашют и ставь в козлы.
- Куда ставить?
- Снимай, короче. Замаешься стоять так.
Аккуратно поставив мой парашют на край брезентового полотнища (которое называлось "стол"), Сергей принялся споро укладывать свой парашют - только локти сновали, как у ловкой хозяйки, месящей тесто. Кажется, он все делал так - ловко и деловито. И от этого вокруг него распространялось какое-то поле надежности и уверенности. Когда, закончив укладку, он поставил свой парашют рядом с моим, я не мог не отметить, что парашют Сергея выглядит куда более "продвинуто". Нарядно голубела синтетика ранца, зеркально блестели хромированные пряжки, ленты подвесной системы были тоньше и даже на вид мягче моих. Рядом с ним мой парашют с выгоревшим брезентовым ранцем и кондовыми лямками чуть не в ладонь шириной смотрелся как мотоцикл "Урал" сельского участкового рядом с "Харлеем" столичного байкера. Но - странно от этого я только проникся уважением и уверенностью к выгоревшему ветерану. Он, и в самом деле, казался "надежным как ложка".