— Эй, детка, ты здесь?
Черт! Он заметил.
— Почти. Фантазирую, что буду заниматься сексом с одним актером.
— Тебе повезло — сегодня жаркие фантазии становятся явью.
Он накрывает меня собой, поднимает мои руки над головой и, удерживая их за запястья, вдавливает в матрас. Заглядывает в глаза — в его темной зелени беснуется страсть, — и дарит поцелуй вместе с первым толчком.
Синхронно двигает языком и раскачивается во мне, набирая привычный безумный темп.
— Надеюсь, ты любишь встряску, милая.
Я могу только вскрикивать в ответ на то, с каким остервенением он снова и снова вонзается в меня. Экстаз захлестывает и мне кажется, будто я проваливаюсь в пропасть, лечу вниз, но лишь рада этому, как и фейерверкам под кожей, как и почти болезненной наполненности между ног. До предела, до самого края, за ними сознание отключается, остается лишь сумасшествие, захватившее нас обоих. Симулировать не придется, хоть бы не умереть от оглушительного оргазма, способного разорвать меня в клочья с этим членом, таранящим меня подобно отбойному молотку.
Господи! Это невыносимо! Горячая, липкая от пота грудь Арчера не приносит облегчения, когда я прижимаюсь к ней щекой, и в беспамятстве я вонзаю зубы ему в плечо.
Уэс шипит, но ухмыляется.
— Может быть, я трахаю тебя слишком медленно, детка? Если ты еще способна кусаться.
Он ускоряется вновь. Шлепки тело о тело смахивают на дикую музыку, в мыслях хаос, они, как те тысячи осколков с зеркального потолка, я и правда в раю.
***
— Ничего не скажешь на прощание?
— Кофе был вкусным. Ты — тоже.
А между ног ноет так, как будто на рассвете я родила кита. Мне всегда нравится еще какое-то время ощущать после хорошего секса, что я была с мужчиной, но не настолько остро. Он и правда безумец. Далек от ангела. Но чертовски сладкий и искусный.
— Дьявол! Даже не хочется отпускать тебя так, медовая детка.
Арчер любезно вышел проводить меня до двери, а перед этим вызвал водителя. Пришлось назвать адрес дома напротив — не могу же я вот так глупо засветиться с местом, где живу.
— Выдашь на прощание снимок с автографом, за который на конвенции просят триста баксов, и пожелаешь счастливой Пасхи?
— Почти.
Он вновь приклеивается ко мне, вжимая меня в стену, а ладонью по-хозяйски пробирается под платье. Белья-то на мне теперь действительно нет, точнее я не рискнула достать из сумочки запасные трусики, словно неосознанно рассчитывала, что мне перепадет еще что-нибудь. Уэс, кстати, после душа тоже натянул спортивки на голое тело, может, чтобы быть со мной на равных, кто знает.
На сей раз его пальцы жалят нежностью, бережно порхают над клитором, и мое тело послушно откликается на этот зов.
— Я хорошенько отходил тебя, правда?
Наверняка ему не терпится засесть перед гигантском экраном домашнего кинотеатра и пересмотреть, как это было, возможно, делая паузы, чтобы передернуть — зачем еще ему хранить эти видео? — но его ждет прощальный сюрприз, как меня — прощальный оргазм. Блеклый по сравнению с теми, что достались мне ночью, но все равно отменный.
— Не скучай по мне, малышка Хани, — добившись своего, Уэс отнимает пальцы и целует меня в висок. Вот теперь это точно конец. Для него. Для меня это всего лишь начало.
Дома, забравшись в пенную ванну, я неохотно избавляюсь от его прикосновений, стираю их мыльной мочалкой. И сдерживаюсь, дабы и самой не пересмотреть прямо сейчас нашу ночь. Это как вообще со всей встречей с Арчером — я буду мариновать себя, буду изводить до последнего в желании усилить впечатления. Это действенный метод, он работает безотказно.
Поэтому я иду ужинать к сестре.
Пока она смешивает заправку для салата, Милли вовсю накрывает на стол — ей обещано чаепитие, и я принесла миндальные пирожные и огуречные сэндвичи. Один уже лежит на тарелке перед плюшевым зайцем — Эдвард всегда такой нетерпеливый.
В кругу семьи градус вчерашнего безумия понижается до комнатной температуры, но Хелен знает, я отлично провела время. Она с порога мне заявила, что у меня глаза блестят, как у сытой волчицы, слопавшей всех трех поросят.
Нет, всего лишь одного, но какого, мм. Я запрещаю себе довольно улыбаться от одной только этой мысли.
— Это твоих рук дело, да?
Сестра подливает мне в бокал вина, хотя Милли запретила портить мне аппетит перед порцией воображаемого английского завтрака: угощения настоящие, чай — нет. Ей не нравится его терпкость.
— Если я скажу нет, ты мне поверишь?
Моих.
Сегодня прогремела новость об очередном разводе. Два знаменитых танцора. Первый, в отличие от своего мужа, стопроцентный гей. Второй оказался бисексуалом, еще и любителем оставлять синяки на память. Бедная Лола, если бы я только знала, не отправила бы ее к нему. Но конкретно его лживую задницу мне не жаль, я бы разрушила эту пару снова.