Какие-то проблемы?
– Могу ли я кое о чем попросить? Сэр?
Я не планировал участвовать в этом, но если тебе так нужно, то да.
– Какая-нибудь… ответная реакция. Любой вариант взаимодействия. Все, что угодно, – это прозвучало как-то отчаянно. Может, просто так и было на самом деле.
Хакс не стал писать тут же. Секунды тянулись бесконечно долго, пока Бен пялился в окошко Скайпа.
И, наконец, Хакс ответил.
Если бы я был там, я бы сорвал с тебя одежду зубами. Я бы уложил тебя на первую попавшуюся поверхность и сделал все, что захотел бы, пока ты не начал бы умолять отпустить тебя. Это то, что ты и хотел?
В легких не осталось воздуха совсем. Бен почувствовал, как краснеет лицо и уши, а член дергается в трусах.
Ты так великолепно выглядишь, когда краснеешь.
От этого он покраснел еще сильнее.
О, как неожиданно. Я не думал, что будет так легко добиться от тебя подобной реакции.
– Ну, я просто не особо опытный… вот в этом всем, – смущение почти полностью его затопило, он еще никогда не говорил ничего подобного, тем более человеку, который наверняка был просто энциклопедией своеобразного секса. Но, по крайней мере, он наконец сказал это вслух. И этот стыд возбудил его только сильнее.
Никакой порнографии. Никакого опыта. Краснеешь, как девственница, наверное, потому что ты и есть девственник. Это приносит куда больше удовольствия, чем я ожидал, Бен. И я очень ценю эту возможность испортить тебя.
Бен улыбнулся и почувствовал, что ему легче расслабиться теперь, когда он знает, что Хакс реально проявляет к нему какой-то интерес.
Мы потратили много времени на разговоры. Я бы предпочел, чтобы мое развлечение наконец началось.
Бен замер с руками на краях футболки.
Если, конечно, ты не желаешь сразу приступить к наказанию.
В Бене тут же началась война двух желаний – желания не разочаровать Хакса и желания быть наказанным. Он глубоко вдохнул, досчитал до трех и стянул футболку. Жетоны деда клацнули на груди. Бен всегда был очень худым и неуклюжим, но с тех пор, как он начал работать в магазине и таскать тяжелый рюкзак по колледжу, стало получше. Его руки выглядели, ну, надо все-таки признать, просто отлично. У него не было плоского живота, зато была широкая и довольно рельефная грудь. И да, стоит сказать, что он выглядел все же неплохо.
Потрясающе, – написал Хакс, и у Бена растеклось тепло по всему телу. Было что-то такое в том, чтобы чувствовать себя желанным. Объективизированным. Чувствовать похотливый взгляд по ту сторону экрана.
Бен лег удобнее и положил ноутбук так, чтобы не было видно лица (на случай, если Хакс решит записать это, и вообще это все – какая-то сложная схема), зато были видны плечи и все, что ниже. После он забрался рукой в трусы и осторожно подвигал ей по члену. Мягко и нежно для начала. Удивило то, как быстро он возбудился.
Он подумал о том, что сказал ему Хакс. О том, как бы он выгибался под его руками на диване, а какой-то неизвестный мужчина входил бы в него на всю длину. Бен никогда еще ничего в себя не вставлял, так что он мог лишь догадываться о том, каково это, когда в тебя входят. Используют. Он представил, как сильная рука сжимается на его волосах и оттягивает их назад, представил Хакса, полностью одетого в костюм за тысячу баксов, и совершенно обнаженного себя. Представил себя, желающего кончить так сильно, но не имеющего возможности, потому что не было разрешено.
Бен использовал собственную естественную смазку, чтобы лучше скользила рука по члену, но он все еще был скрыт под тканью трусов. Лишь иногда была видна самая головка. Только чуть позже он набрался смелости приспустить трусы сильнее, чтобы член был виден от самого основания. Бен знал, что он довольно большой, хотя не особо понимал, имеет ли это какое-то значение. Но в первый раз он даже почувствовал какую-то гордость за свой размер, потому что вдруг Хаксу такое тоже нравится? Может, Хакс предложит сделать это снова. Может, Хакс попросит его ввести в себя два или три пальца тоже. Может, Хакс…
Бен глянул на экран. Хоть он и был боком, но все же удалось увидеть написанное.
Продолжай. А потом: Быстрее. И: Не кончай без моего разрешения.
Бен ускорил движения, звуки стали совсем непристойными из-за выделяющейся смазки. Слава богу, что Рей не было дома, потому что он уже начал задыхаться и тихо стонать, как бы он ни пытался сдержать эти стоны.
Тело напряглось, а воображение и вовсе решило, что ему все можно: вот Хакс ставит его на колени, вот Хакс толкается в его рот и глубже в глотку, вот Хакс заставляет его плакать. Он представил себя связанным и оттраханным. Представил, как его зовут грязной шлюхой. Представил себя использованным. Принадлежащим кому-то.
Но последней точкой, пославшей его за границу, откуда уже не вернуться, стала мысль о том, как бы это ощущалось, если бы Хакс кончил в него. Множество фигур, похожих на Хакса, стоят вокруг него, трахают по очереди и кончают внутрь до тех пор, пока он просто не перестает держать это внутри.
Он посмотрел на экран и сам не заметил, как сказал:
– Пожалуйста, сэр. Можно мне кончить?
Попроси меня.
Бен запустил пальцы в волосы и с силой потянул, чтобы сосредоточиться на этом. Ему казалось, что он балансирует на этом краю уже целую вечность.
– Сэр, – сказал он, а голос надломился. – Пожалуйста, сэр. Я так близко. Мне нужно… мне нужно кончить. Я сделаю все, что вы попросите, сэр. Все, что угодно.
Все, что угодно?
– Да, сэр, все, что угодно. Только пожалуйста, пожалуйста, позвольте мне кончить.
Можешь кончить.
Два маленьких слова толкнули его за грань, он кончил с зажмуренными глазами и пальцами, слишком крепко сжатыми вокруг члена. Сперма оказалась везде – на животе, на груди, а волны жара проходили через него снова и снова, было такое ощущение, что это никогда не закончится. Совершенно точно это был самый сильный оргазм в жизни Бена. И он не мог себе даже представить, что было бы, если бы Хакс его действительно коснулся.
Оргазм наконец утих, и Бен затаил дыхание. Это был чудесный момент, когда глаза еще были закрыты, а ситуация сама по себе казалась нормальной. Бен просто лежал в своей постели и дрочил, как иногда случалось. Как большинство людей делает. Ничего необычного. Совсем нет. Вообще.
Но когда он открыл глаза, он увидел монитор, и понял, что только что дрочил на камеру ради мужчины, который просил умолять его о том, чтобы кончить.
И более того – Бен так и сделал.
Дай мне посмотреть на тебя.
Бен сел, сперма потекла по груди и животу вниз, все тело было потным, руки – грязными. Он надел трусы обратно и ждал новой инструкции, не в силах посмотреть на свое изображение в веб-камере.
Ты получишь оплату утром. Спасибо за уделенное время.
И звонок закончился.
После пары секунд, когда Бен просто сидел, ошеломленный происходящим, он все же встал, захлопнул ноутбук и отправился мыться.
========== Глава 3 ==========
Когда Бен проснулся, на его счете PayPal лежало уже двести пятьдесят долларов. И никакой заметки. Вместо того, чтобы чувствовать себя просто отлично после хорошо проделанной работы – и эту игру слов просто не передать – он чувствовал себя… пустым. Посредственность и заурядность всегда были его самым большим страхом, тут не могли замотивировать даже деньги.
Отец пытался заманить его на менее честную сторону труда обещанием больших денег, но деньги просто не стоят того, если их не зарабатывать. Мать же пророчила ему судьбу политика, но Бен об этом даже не задумывался. К тому же он всегда прерывал людей на полуслове, слишком долго пялился на руку, которую пожимал, мог пропасть в своих раздумьях на час или больше, всегда с сомнением рассматривал незнакомца на улице, который ему улыбнулся, и думал, что ему от него нужно. Не было бы просто никакого варианта податься в политику.
На самом деле, не было вообще особо никакого варианта, куда бы он мог податься, поэтому оставалось лишь надеяться на того властного парня, о котором он ничего толком не знал, и зарабатывать деньги выполнением разнообразных похотливых заданий. Это было, наверное, первой причиной, почему он решил съехать от родителей – доказать, что он может сам о себе позаботиться. Что ему не нужна куча врачей и властная мать, задающая множество раз в день, спокоен ли он, и напоминающая дышать глубже, медитировать и еще много всякого подобного дерьма, которое она заталкивала в его глотку все это время.