– Он сегодня капризничает, дорогой, – произнесла Мария, как бы оправдываясь.
– Бедненький! А как ты, моя дорогая? – Хорнблауэр старался, чтоб всякий раз, когда он рядом с Марией, она оказывалась в центре его внимания.
– Неплохо, дорогой. Я уже бегаю по лестнице, как птичка.
– Отлично.
Мария похлопала младенца по спинке.
– Я так хотела, чтоб он был умницей. Чтоб он улыбнулся отцу.
– Может я попробую?
– О, нет!
Мысль о том, что мужчина может взять на руки плачущего младенца, пусть даже этот младенец – его сын, повергла Марию в ужас. Однако ужас этот был приятным, и она с некоторым колебанием вложила ребенка в протянутые руки мужа. Хорнблауэр взял – он каждый раз заново удивлялся, какой же легкий этот фланелевый сверточек – и посмотрел на невыразительное личико и влажный носик.
– То-то, – сказал он. По крайней мере на минуту маленький Горацио угомонился.
Мария купалась в счастье, видя, как ее муж держит ее сына. Хорнблауэр испытывал смешанные чувства – в том числе удивление от того, что ему приятно держать своего ребенка, ибо он не думал, что способен на такие переживания. Мария придвинула ему кресло, потом нерешительно поцеловала в голову.
– А как корабль? – сказала она, склоняясь к Хорнблауэру.
– Почти готов к выходу в море, – ответил он. Днище «Отчаянного» почистили, швы заново просмолили, заделали пробоины от ядер. Поставили новую фок-мачту, и такелажники натянули новый стоячий такелаж. Оставалось только возобновить запасы.
– Ой, – выговорила Мария.
– Ветер по-прежнему западный, – сказал Хорнблауэр. Но это не помешает ему выйти в Ла-Манш, как только он сможет выбраться из Плимутского залива – непонятно, зачем он обнадеживает Марию.
Маленький Горацио снова заплакал.
– Бедный малыш, – сказала Мария. – Дай я его возьму.
– Я с ним справлюсь.
– Нет. Так не годится. – Мария считала недопустимым, чтоб ребенок докучал отцу своими капризами. Она придумала, чем отвлечь Хорнблауэра: – Ты хотел это посмотреть, дорогой. Мама принесла сегодня из библиотеки Локхарта.
Мария взяла со стола журнал и протянула его в обмен на ребенка, которого тут же прижала к груди.
Это был свежий номер «Военно-Морской Хроники». Свободной рукой Мария помогала Хорнблауэру переворачивать страницы.
– Вот. – Мария ткнула в абзац на одной из последних страниц. «1 января…» – начинался он. Это было сообщение о рождении маленького Горацио.
– «Супругу капитана Королевского Флота Горацио Хорнблауэра с рождением сына», – прочла Мария. – Это про меня и про маленького Горацио. Я… я так благодарна тебе, дорогой, что даже выразить не могу.
– Чепуха, – ответил Хорнблауэр. Именно это он и думал, но заставил себя улыбнуться, чтоб прозвучало не обидно.
– Они называют тебя «капитан», – в голосе Марии звучал вопрос.
– Да, – ответил Хорнблауэр. – Это потому что… Он принялся объяснять глубочайшую разницу между капитан-лейтенантом (которого капитаном называют только из вежливости) и настоящим капитаном. Все это он говорил прежде, и не раз.
– По-моему, это неправильно, – объявила Мария.
– Вообще очень мало что правильно, – сказал Хорнблауэр рассеянно. Он пролистывал «Военно-морскую Хронику» с конца, откуда начал. Вот Плимутский отчет, а вот и то, что он искал.
«Вернулся Его Величества шлюп „Отчаянный“ под временной мачтой, от Ла-Маншского флота. Капитан Горацио Хорнблауэр немедленно высадился на берег с депешами». Потом шла «Юридическая информация», «Военно-морские трибуналы», «Ежемесячный регистр событий на флоте», «Флотские дебаты в имперском парламенте», а потом, между «Дебатами» и «Поэзией» – письма из «Вестника». Здесь Хорнблауэр нашел для себя интересное. Сначала, в кавычках, шло название.
«Копия письма вице-адмирала сэра Уильяма Корнваллиса сэру Эвану Непину, баронету, составленного на борту Е.В.С. „Ирландия“ 2-го января сего года»
Дальше шло письмо Корнваллиса.
Сэр,
Сим передаю их сиятельствам копии писем, полученных мною от капитанов Чамберса Е.В.С. «Наяда» и Хорнблауэра Е.В.С. «Отчаянный», извещающих меня о захвате французского фрегата «Клоринда» и отражении предпринятой французами попытки выйти из Бреста с крупным войсковым подразделением. Поведение обоих офицеров представляется мне заслуживающим всяческого одобрения. Прилагаю также копию письма, полученного мною от капитана Смита Е.В.С. «Дорида».
Честь имею, с глубочайшим уважением
Потом шел отчет Чамберса. «Наяда» перехватила «Клоринду» у Молэна и за сорок минут взяла в плен. Очевидно, другой французский фрегат, вышедший вместе с транспортными судами, ускользнул через Ра дю Фур и пойман не был.
Вот наконец-то и его собственный отчет. Хорнблауэр почувствовал прилив волнения, которое испытывал всякий раз, видя свои слова в печати. Он по-новому изучил их, и, нехотя, остался доволен. Просто и без прикрас излагались голые факты: как три транспортных судна сели на мель в Гуле, и как, атакуя четвертый, «Отчаянный» вступил в бой с французским фрегатом и потерял фок-мачту. Ни слова о том, что он спас Ирландию от вторжения, полфразы о темноте, снеге и навигационных опасностях, но те, кто может понять, поймут.
Письмо Смита с «Дориды» тоже было лаконичным. После встречи с «Отчаянным» он взял курс на Брест и нашел французский фрегат, вооруженный en flute, на мели возле Трэпье. Береговые лодки снимали с него солдат. Под огнем батарей Смит послал свои шлюпки, и они подожгли фрегат.
– В этой «Хронике» тебя еще кое-что может заинтересовать, дорогая, – сказал Хорнблауэр. Он протянул ей журнал, пальцем показывая, где читать.
– Еще одно твое письмо, дорогой! – воскликнула Мария. – Как ты должен радоваться! Она быстро прочла письмо.
– У меня не было времени прочесть его прежде, – сказала она. – Маленький Горацио так капризничал. И… и… я никогда не понимаю этих писем, дорогой. Я надеюсь, ты гордишься тем, что ты сделал. То есть я в этом уверена, конечно.
К счастью, в этот момент маленький Горацио снова поднял крик, и Хорнблауэру не пришлось отвечать. Мария успокоила ребенка и продолжила:
– Все торговцы к завтрашнему дню прочтут и будут говорить со мной об этом.
Открылась дверь и вошла миссис Мейсон, стуча башмаками на толстой деревянной подошве. На ее шали блестели капли дождя. Пока она снимала верхнюю одежду, они с Хорнблауэром обменялись приветствиями.
– Дай мне ребенка, – сказала миссис Мейсон дочери.
– У Горри еще одно письмо напечатали в «Хронике», – попробовала отвлечь ее Мария.
– Правда?
Миссис Мейсон села у огня напротив Хорнблауэра и принялась изучать страницу куда тщательнее, чем Мария, понимая, впрочем, возможно, еще меньше.
– Адмирал пишет, что ваше поведение «заслуживает всяческого одобрения», – сказала она, поднимая голову.
– Да.
– Тогда почему он не сделает вас настоящим капитаном?
– Он не вправе этого сделать, – сказал Хорнблауэр. – И я сомневаюсь, что сделал бы в любом случае.
– Разве адмирал не может назначать капитанов?
– Только не у английского побережья.
Божественным правом производить повышения свободно пользовались адмиралы вдалеке от Англии, но оно не распространялось на главнокомандующего здесь, где можно обратиться в Адмиралтейство.
– А как насчет призовых денег?
– «Отчаянному» ничего не положено.
– Но эта… как ее… «Клоринда» была захвачена?
– Да, миссис Мейсон. Но призовые деньги распределяются только между теми, кто был в пределах видимости. За исключением флаг-офицеров.