– Какие у него были основания предполагать, что Шамплейн захоронен под китайским рестораном? Или под начальной школой? Какие у Огюстена Рено были основания предполагать что бы то ни было?
– Он когда-нибудь приходил сюда?
– Ну, вот вчера пришел.
– Я имею в виду, видели ли вы его здесь прежде?
Элизабет Макуиртер помедлила.
– Никогда в самой библиотеке, насколько мне помнится. Но на крыльце, у входной двери, видела. Вчера утром.
Молодой помощник, потрясенный тем, что наконец-то прозвучало что-то стоящее, чуть не забыл записать это в свой блокнот. Но через несколько секунд его перо застрочило по бумаге.
– Продолжайте, – сказал Ланглуа.
– Он попросил встречи с советом директоров.
– Когда это было?
– Около половины двенадцатого. Мы заперли дверь, как обычно во время заседаний совета.
– И он просто взял да пришел?
– Именно так.
– А откуда он узнал, что у вас заседание?
– Мы разместили объявление в газете.
– В «Ле солель»?
– В квебекской «Кроникл-телеграф».
– Где?
– В «Кроникл-телеграф». – Элизабет написала название для помощника. – Это старейшая газета Северной Америки, – пояснила она машинально.
– Продолжайте. Вы говорите, он просто пришел, – напомнил инспектор. – Что было дальше?
– Он позвонил, Уинни открыла ему, потом пришла сюда – передала его просьбу. Она оставила его на крыльце.
– Что вы ему ответили?
– Мы проголосовали и решили, что не будем с ним встречаться. Решение было единогласным.
– Почему не будете?
Элизабет задумалась.
– Боюсь, мы просто отрицательно реагируем на все, что нарушает заведенный порядок вещей. Все мы, включая и меня. Мы создали тихую, однообразную, но очень счастливую жизнь. Жизнь, основанную на традиции. Мы знаем, что каждый вторник у нас бридж-клуб, что там будут подавать имбирное печенье и цейлонский чай. Мы знаем, что по четвергам приходит уборщик, и мы знаем, где хранятся бумажные полотенца. В том же месте, где их держала моя бабушка, когда была секретарем Лит-Иста. Жизнь, не очень богатая событиями, но для нас она наполнена внутренним смыслом.
Она помолчала, потом посмотрела на старшего инспектора Гамаша, взывая о помощи.
– И приход Огюстена Рено расстроил все это, – подсказал он.
Элизабет кивнула.
– Как он прореагировал, когда ему отказали? – спросил Гамаш.
– Я пошла сообщить ему об этом. Он был недоволен, но принял услышанное. Сказал, что вернется. Но я не думала, что он собирался вернуться так быстро.
Она вспомнила, как стояла у толстой деревянной двери, приоткрыв ее совсем немного, словно она была монахиней, а Рено – грешником. Из-под его меховой шапки торчали седые волосы, с черных усов свисали сосульки, изо рта вырывалось сердитое дыхание. Глаза были не безумные, но злые.
«Вам меня не остановить, мадам», – сказал он.
«У меня нет желания останавливать вас, месье Рено», – ответила она голосом, который, как ей хотелось надеяться, звучал рассудительно. Даже дружелюбно.
Но они оба знали, что она лжет. Ее желание остановить его было столь же сильным, как и его желание попасть внутрь.
По завершении допросов Гамаш вернулся в кабинет. Он нашел там всех за чаем.
– Милости прошу в нашу спасательную лодку, – сказала Элизабет, вставая и приглашая его присоединиться к компании, состоящей из Уинни, Портера и ее самой. – А это наше топливо. – Она показала на чайник и улыбнулась.
Анри бросился навстречу Гамашу.
– Надеюсь, он не очень вас беспокоил? – Старший инспектор похлопал собаку по спине, сел и взял чашку крепкого чая.
– Нет-нет, – ответила Уинни. – И что дальше?
– Вы о расследовании? Когда будет получен отчет от коронера, начнут выяснять маршруты Огюстена Рено, будут искать его друзей, семью. Тех, кто желал ему смерти.
Они сидели вокруг стола. Не то чтобы дружная семейка, но какое-то ее подобие.
– Вы упомянули, что месье Рено хотел поговорить с советом, – обратился Гамаш к Элизабет.
– Вы им об этом сказали? – спросил Портер более напряженным, чем обычно, голосом. – Все-таки сказали.
– У нее не было выбора, – откликнулся Гамаш. – Вы все должны были сказать нам об этом. Вы должны были понимать, насколько это важно. – Он обвел всех строгим взглядом. – Вы отказались его принять, но в конечном счете вы собирались его выслушать?
Он обращался к Портеру, но заметил, что все теперь смотрят на Элизабет, которая хранила молчание.
– В конечном счете – возможно. Но для нас это было бесполезно и очень… – Портер несколько секунд искал нужное слово. – Неудобно.