Однажды Матвей с Катюшей, с раннего утра ушли через заднюю калиточку на небольшое озеро рыбачить. Обычно к обеду они довольные и уставшие возвращались с хорошим уловом. Караси, красноперки, а иногда и довольно большие щуки были хорошим подспорьем в нашем питании.
Я доваривала гречневую кашу и борщ, изредка посматривала в окошко на играющихся во дворе младших детей. Вдруг в высокие, дубовые ворота громко постучали. Детвора испуганной стайкой вспорхнула на крыльцо и через минуту Лиза с Зиной, перебивая друг друга, взволнованно и торопливо мне доложили, что за воротами стоит высокий дядька, они в щелочку на заборе смотрели. Маленькие Маша и Аня, уже всполошенно ревели и боязливо прятались под стол в горнице, видимо осенний визит "милых" родственников сильно их напугал.
Сжимая гладкую поверхность ручки острых вил, я решительно отодвинула тяжелый засов на воротах и резко их распахнула. На поросшей нежной, зеленой травкой полянке перед домом, действительно стоял очень высокий и очень худой мужчина. Седые кудри неопрятными прядями падали на широченные но костлявые плечи, синий глаз жадно посмотрел на меня, а потом на двор и дом за моей спиной. Второй глаз был изуродован свежим, багровым шрамом который начинался возле лба и пересекая русую бровь пополам спускался через скулу к уху.
- Вам кого уважаемый? - строго спросила я его.
Ответ получить я не успела. За моей спиной послышались торопливые шаги, меня оттолкнули сразу несколько рук, Зина и Лиза повисли на незнакомце с громкими криками.
- Папка! Папка вернулся! - они плакали и обнимали мужчину.
Хлопнула калиточка которая вела на огороды, на ходу роняя удочки и улов быстро бежали Матвей и Катюша. Я уступила дорогу, пропустила их к высокому незнакомцу.. Стояла в сторонке и смотрела на трогательную встречу детей и отца. Огромные, крепкие ладони кузнеца слегка дрожали, когда гладили худенькие спины дочек. Матвея он крепко обнял и застыл на несколько секунд, затем отстранился и одобрительно сказал:
- Вырос сынок, в кузнице помогать теперь можешь!
- Папка, а мамка где?! - первой опомнилась Катюша.
У мужчины задрожали губы. Слеза медленно ползла по небритой щеке из под изувеченного глаза. Широкие плечи поникли, он стал будто ниже ростом.
- Нету вашей мамки больше... Не уберег я ее... Простите дети! - хриплым басом, запинаясь произнес мужчина.
Девочки притихли, Матвей беспомощно оглянулся на меня.
- Ох, горе какое! Ну, что стоим то? Пойдемте в дом! - я прислонила к забору ненужные теперь вилы и обняв за плечи растерянных, поникших детей подтолкнула их к крыльцу.
Кузнец подхватил с земли тощую котомку и прихрамывая пошел следом за нами в дом.
Матвей спешно топил баню, он деловито командовал сестрами, они послушно бросались выполнять его приказы. Младшие Аня и Маша, уже выбрались из-под стола, они недоверчиво, бочком подошли к знакомо-незнакомому дяденьке. Только уговоры старших сестер и брата смогли сломать их настороженность и вспомнить отца. Теперь юркие словно ящерки, светловолосые и румяные девчушки с удовольствием приносили тонкие дровишки на растопку или же опрометью, резво бросались искать чистые полотенца и мыло с мочалкой. Старшие девочки прилежно, проворно таскали воду из старого колодца, что возвышался серым, замшелым срубом среди ярко-желтых одуванчиков в дальнем углу просторного двора. Подолы ситцевых платьев были уже мокрыми, в стоптанных ботинках хлюпала вода, но они совсем не обращали на это внимания. Катюша вытянулась за зиму, теперь она напоминала длинноного, нескладного жеребенка. Рукава синей кофтенки были ей коротки, тонкие руки крепко сжимали дужку тусклого, цинкового ведра. Я ругалась и требовала, что бы девочки не набирали много воды в ведра. Но они упорно меня не слушали. Во дворе птичий щебет смешивался с детским смехом, моими наставлениями, окриками и командами Матвея. Изредка поглядывая на кузнеца, я старалась понять, что это за человек и как он может повлиять на мою дальнейшую жизнь. Он то считает меня старшей, послушной дочкой, а я уж давно не подчиняюсь никому, кроме себя.