– Черт, я уже думал, мы зря потратили кучу денег, – выдает он, и после его слов все с облегчением выдыхают. Они явно боятся не Аполлонова, а принтера, который стоит посреди мастерской, как огромный невиданный монстр. – Но с системой наименования файлов нужно что-то делать. – И все смеются, припоминая какой-то случай с каким-то проектом, когда в типографию улетело что-то не то.
Я с интересом наблюдаю за Андреем Григорьевичем, но краем глаза замечаю, как из-за стола встает старичок в фартуке. Он берет пару цветных домиков, стоящих рядом с принтером, крутит их в воздухе, а потом, махнув рукой, ставит обратно и выходит грустный. Народ затихает и смотрит старичку вслед.
– Я сам, – тихо произносит Аполлонов и идет за ним.
– Здра-асьте, – привлекая мое внимание, неожиданно тянет приятная девушка с объемными формами и пухлыми щечками. Она шагает в нашу с Голицыным сторону и разряжает обстановку. – Вы практиканты? Так-с, Аня и Николай?
– Ник.
– Ага, – рассеянно кивает она, – а я Маша, секретарь Андрея. Можно просто Машенька.
У девушки волосы завиты в мелкие локоны, на носу очки в массивной оправе, и она одета в дичайшее леопардовое платье, но при этом жутко очаровательна и вызывает лишь симпатию.
– Так, Анечка, Коленька, – Голицын кривит лицо, – давайте я все покажу, всех представлю. Вам задачу дали?
– Да, уборка в каморке, – бормочу я, указывая за спину. – Мы не закончили, но сегодня вряд ли…
– В малой макетной?
– Н-наверное.
– Ой, конечно, вы за один раз не справитесь. Мы сами туда боимся заходить.
– А уборщица?
– Она говорит, что лучше все сожжет, но разбирать не будет. Так, это Алинка – моя дочь и…
– Личная помощница Андлея Глигольевица, – объявляет девчушка и закалывает себе челку совсем как Аполлонов.
– Садик закрыли на карантин, а в отпуск меня не пускают, – смущенно улыбается Машенька.
– А мужчина, который ушел?
Кажется, что это все интересно только мне, Голицын тихо матерится за моей спиной.
– Это наш мастер. Семен Иванович. Он уже пятьдесят лет занимается макетами. Делает такие чудеса из дерева! Я вам покажу, идемте на экскурсию.
– Он расстроился, что появился принтер? – спрашиваю я, пока мы следуем за Машенькой по коридорам бюро.
– Конечно, – вздыхает она и ведет нас в противоположную сторону от двери, в которую мы с Ником вошли.
Оказывается, из макетной есть второй выход, и он ведет прямиком в офисную часть этажа. Кажется, все здание можно обойти по кругу, переходя из помещения в помещение.
Мы минуем панорамные окна в пол, из которых открывается вид на двор: Аполлонов и старичок как раз сидят там на лавочке. К ним выходит девушка в строгой юбке с подносом в руках и предлагает каждому по чашке кофе.
– Но Андрей его не уволит. Он обожает аутентичность, дерево, старую школу. Я думаю, что принтер – это баловство. Только нашему Семену Иванычу все равно грустно.
Маша проводит нас мимо небольшой комнатки с кучей хлама, чайником и микроволновкой (по ее словам, тут обедают ПП-шники, которые носят с собой из дома курочку с гречей). На ходу рассказывает, куда большинство работников ходит обедать – в столовую через дорогу, – и приглашает присоединяться, если захотим. Предупреждает, что кружки у зоны с кофемашинами оставлять строго запрещено, потому что их точно уведут: если не со зла, то шутки ради.
Мы узнаем пароли от вай-фая, прослушиваем лекцию про систему пропусков, которые нам не положены, но мы получим временные и будем отмечаться у охранника каждый день.
– Приходить можете чуть раньше, вас пустят. А вот опаздывать я вам не советую.
Делаю в телефоне пометку и ловлю насмешливый взгляд Голицына.
– А что еще находится в этом здании? Офисы других компаний? – спрашиваю я.
– Третий этаж – это другой отдел. ЖК, многоэтажки, типовая застройка, – говорит она с каким-то презрением. – Там вам делать нечего. Четвертый – отделы продаж и менеджеры, им на первом места не хватило. Ну и несколько крупных конференц-залов. В общем, ничего интересного. На пятом архив и неосвоенные помещения. Была идея их сдавать, но не сложилось. Та-ак, а это у нас зал славы.
Машенька замолкает и распахивает перед нами двойные деревянные двери, а мы с Голицыным одновременно и неподдельно ахаем. Там, под стеклянными куполами, спрятаны поистине великолепные макеты, это понятно даже издалека. А самое удивительное, что все это мы видели и раньше. В городе.
– Это же Театр оперы и балета! – шепчу я, глядя на неоклассическое здание. На макете отточен каждый, даже самый мельчайший элемент. Я ощущаю себя великаном, который смотрит на город сверху.