Отпрянув, я взмахиваю рукой, чтобы оттолкнуть Лилю, но движение выходит скованным и неловким. Она невозмутимо надевает на иглу опустевшего шприца колпачок и роняет его в сумку. Синие глаза при этом ни на секунду не отрываются от моего лица.
– Что... Чт...
Язык не слушается точно так же, как и руки. Челюсть отвисла, веки налились свинцовой тяжестью, слабость сковала все тело так, что не получается сделать даже маленький шаг.
Лиля говорит:
– Листенон и еще кое-что, чтобы вам не было дискомфортно. Это не смертельно, если я правильно рассчитала дозу.
Она легонько толкает меня в грудь, и я валюсь на стул как пресловутый мешок с картошкой. Кажется, будто из конечностей вынули кости – руки свисают вдоль тела как гигантские вареные сосиски и смешно болтаются, когда пытаюсь ими пошевелить, а ноги вовсе не слушаются. Получается только вращать глазными яблоками, с непониманием наблюдая за происходящим.
– Листенон относится к препаратам, которые очень трудно достать, если не работаешь в больнице, – объясняет Лиля. – Но я готова на многое ради вас, Владислав Владимирович.
Со скромной улыбкой она достает из сумки моток бельевой веревки и машет им перед моими глазами:
– Это вынужденная мера, так что не обижайтесь. Просто у листенона слишком уж кратковременный эффект. Вы же не обидитесь, правда?
Когда она связывает мне руки за спиной, я ощущаю первый укол страха. Лиля очень умная студентка и, что бы ни задумала, просчитала все до мелочей. Я даже на помощь позвать не могу – голосовые связки превратились в желе вместе с остальным телом, остается только смотреть по сторонам и размышлять, зачем это все нужно.
– Замечательно, теперь ноги.
Она наклоняется, пальцы заплетают бечевку вокруг лодыжек. Движения уверенные и ловкие – явно результат долгих тренировок. Закончив, Лиля выпрямляется и отступает на шаг, чтобы окинуть меня оценивающим взглядом. Улыбка при этом не сходит с губ, будто все происходящее не более чем забавная шутка.
– Вроде все. Вам удобно? Ах да! – Она театрально хлопает себя ладонью по лбу. – Вы же не чувствуете! Ничего страшного, спрошу позже.
Поднимаю глаза на дверь. Заперта. Странно, я никогда ее не закрываю.
– Я закрыла, – говорит Лиля, проследив мой взгляд. – Взяла ваш ключ сегодня утром, когда подходила с вопросом по курсовой. Брелок постоянно торчит у вас из нагрудного кармана, так легко вытащить, когда глядите по сторонам. Даже смешно, что вы до сих пор не заметили. Думала, вы намного осмотрительнее, Владислав Владимирович.
Она осматривает меня сверху вниз и обратно, будто собирается срисовывать. Руки скрещены на груди, светлые брови слегка нахмурены. Пытаюсь спросить, что ей нужно, но из горла по-прежнему не выходит ни звука, зато язык понемногу оживает. Пальцы тоже начинают подавать признаки жизни – легкое покалывание в самых кончиках. Значит, отрава уже выветривается?
– В институте сейчас почти никого, так что можете кричать, если получится, – говорит Лиля. – Но я бы не советовала.
Она кладет сумку на преподавательский стол и неторопливо достает оттуда кухонный нож с пластиковой потертой рукояткой голубого цвета.
– Лучше соблюдать тишину, – продолжает. – Я люблю тишину. А вы, Владислав Владимирович?
С упавшим сердцем наблюдаю, как холодный блик скользит по лезвию. Если у девушки в сумке нож и веревки, то едва ли она задумала что-нибудь хорошее.
Лиля спокойно наблюдает, как я перебираю ступнями в попытке ослабить веревку.
– Кажется, вам уже лучше, – говорит.
Каблуки стучат по полу, когда она подходит ближе. Узкая ладонь хлопает по моей щеке, будто Лиля пытается привести меня в сознание.
– Лучше же, да?
Для следующей пощечины она замахивается шире, тишину разбивает звонкий шлепок, и моя голова дергается от удара. Дыхание сбивается, перед глазами всплывают разноцветные круги. Я напрягаю руки, пытаясь выбраться из веревок, но ничего не получается, только запястья сводит от боли.
– Смотрите, вы почти пришли в себя.
Она снова поднимает руку для удара, но я хрипло выдыхаю:
– Хватит!
С издевательской усмешкой Лиля наклоняется так, чтобы лицо оказалось на одном уровне с моим.
– Теперь можно спросить, – говорит. – Вам удобно, Владислав Владимирович?