- Мама? – горло сжало спазмом и слово вырвалось из меня хрипло и даже натужно.
- Дочка, - женщина несмело улыбнулась, помявшись, протянула руки для объятий, в которые я без раздумий кинулась.
- Ты ушла от него? – с надеждой спросила, выныривая из материнского тепла, заглядывая в серые, как у меня самой, усталые, загнанные глаза.
- Не совсем, - тихо сказала она, - я пришла поговорить.
Я кивнула, предчувствуя, что разговор мне не понравится, но все же достала ключи из кармана и загремела связкой, открывая дверь. Под ноги сразу метнулась серая молния, громко урча, и мне от этого стало капельку легче, даже несмелая улыбка выползла на лицо.
- Проходи на кухню, - пригласила я женщину в дом, сама же стянула куртку, шарф и сделал несколько громких вдохов, готовясь, очевидно, к очередному противостоянию в моей жизни. Зачем-то же она пришла, спустя полтора года отсутствия в моей жизни. И я не уверена, что мне понравится этот разговор. Потому что понравится он мог мне только в одном случае. Если бы она бросила отца и стояла на моем пороге с чемоданом и желанием начать новую жизнь. Но это явно не так.
Не спеша начинать разговор первой я неторопливо передвигалась по кухне, кормила кошку и разогревала приготовленный заранее ужин, варила кофе и оттягивала разговор как могла. Все, потому что мне было страшно. Я не хотела разочаровываться в очередной раз в самом близком и родном для меня человеке.
- Дочка, ты должна вернуться, - тихо и несмело проговорила мама через несколько минут затянувшегося молчания.
- Вернуться? – я удивленно развернулась на голос матери, застыв с ножом в руке, которым только что нарезала хлеб.
- Домой, - ее голос прозвучал тверже, но на меня она не смотрела.
- Он перестал пить? Завязал? – спросила я тихо, понимая что нет. Отметина на ее лице говорила об обратном.
- Нет, - сказала она с надрывом, - ему нужна наша помощь! Твоя и моя! Он постоянно спрашивает о тебе. Хочет, чтобы ты была дома, - голос матери приобрел истеричные нотки, в нем сквозило отчаянье и надежда. Она, наконец, подняла глаза и посмотрела на меня с мольбой.
Я ощутила, как к горлу подкатила тошнота, а глаза заслезились. Это нечестно с ее стороны. Использовать против меня столь сильное оружие. Я ушла, но она моя мать и мне все так же жаль ее и хочется помощь. Вот только сама себе она помочь не хочет и продолжает тянуть эту лямку, не задумываясь о том, что хоронит себя.
- Нет, мама. Я не вернусь. Ты зря пришла, - я покачала головой и отвернулась, продолжила выверенными движениями нарезать хлеб, смаргивая слезы.
- Ты бессердечная! – голос матери звучал теперь яростно, - он же твой отец! Если бы ты была рядом мы бы вытащили его из этой синей ямы! Смогли бы.
Отложив нож, я повернулась лицом к матери. Глаза ее бегали как безумные, в них не было прежней мольбы и теплоты. В них сияла какая-то одержимость. Я покачала головой.
- Я была с вами. Много лет жила рядом, но это его не остановило. Почему сейчас ты решила, что мое возвращение поможет?
- Он плачет. Напивается и плачет, зовет тебя.
- А потом не находит и избивает тебя, насколько я понимаю, - в моем голосе звенела сталь. Я никогда не была сильной. Но вспоминая прошлое и мое решение разорвать все связи с родителями, чтобы выбраться из этого кошмара, я понимаю, что не вернусь. Не должна гробить себя. Что это ее осознанный выбор – жить с этим человеком. Слова Тори всплывают в голове и сейчас я полностью с ними согласна, хотя в момент, когда она мне их говорила принять их было сложно.
- Ты можешь уйти, - говорю твердо, смотря в глаза матери, - уйти от него и тогда я без раздумий протяну тебе руку помощи. Мы справимся, мам. Начнем вместе заново. Но не проси меня вернуться. Нет.
- Неблагодарная, - мать глухо провывает это слово и начинает рыдать, - как я могла вырастить такую бессердечную дочь, - вопрошает непонятно у кого.