Кстати, мне кажется, Дэнзел Вашингтон составил бы очень хорошую пару Джулии Робертс, судя по тому, как они великолепно сработались в «Деле о пеликанах».
Хотя, по-моему, он уже женат.
Итак, как вы видите, существует множество причин, по которым я никак не подхожу на роль серийного убийцы. Чтобы там ни говорили эти людишки по таблоидному телевидению для невзыскательных зрителей.
Теперь же, дабы доказать свою невиновность в предъявляемых мне обвинениях в серийных убийствах и пытках (в основном мужчин), я предоставлю на ваш суд несколько фактов. Вот они:
Во-первых, я не убивала стольких людей, скольких мне приписывают, может быть, всего двоих, хотя были и кое-какие несчастные случаи, в одном из них был задействован мужчина, которого я любила.
Во-вторых, я не получаю никакого сексуального наслаждения, убивая людей, потому что я совершенно здоровая женщина со здоровым сексуальным аппетитом, иногда даже чуть повышенным, если верить некоторым экспертам. Но, чтоб их разорвало, это не их собачье дело!
В-третьих, я не испытываю приступов невменяемого поведения и, может быть, в двух или трех случаях действительно убила кого-то отчасти из-за этих причин, но это была старая добрая ненависть за те плохие вещи, которые они сделали со мной в прошлом, как-то: физическое или эмоциональное насилие. Я страдала точно так же, как и Фэра Фосетт (которая, кстати, была одной из первых «ангелов Чарли») в том фильме, что я смотрела, еще будучи маленькой девочкой, — «Горящая кровать», кажется.
Она-то уж дала понять этому парню, что значит супружеское насилие!
В-четвертых, а может, уже и в-пятых, я никогда не хотела, чтобы меня поймали и наказали, и уж подавно не оставляла ни для кого каких-то тайных знаков, кроме кое-каких глупых ошибок, о которых я до сих пор сожалею. (Хотя я бы не отказалась, если бы Дэнзел Вашингтон стал бы сплетать паутину моих преступлений.)
И наконец, я не ем людей, потому что практически вегетарианка, и это абсолютная правда. И тем более я не планирую съесть кого-нибудь в ближайшем будущем.
Прежде чем закончить, хочу сказать, что хотя журналистика и является очень важным общественным двигателем, однако неплохо было бы ввести хоть малюсенький кусочек правды в ежедневный рацион наших средств массовой информации.
Но, честно говоря, не думаю, что это когда-нибудь произойдет. Особенно после изобретения кабельного телевидения.
Я опять писала целый день, и вот снова идет мой охранник, чтобы предупредить о том, что он выключает свет. Перечитав написанное и проверив ошибки, я поняла, что не очень-то продвинулась в описании истории своей жизни.
Ну что ж. Встану завтра и начну все сначала.
Ведь в этом и заключается жизнь, не так ли?
День третий
В тюрьме я перестала любить вторники. В эти дни не удается урвать минутку и сесть за записи или сосредоточиться на том, что ты хотела бы написать.
Вторник обычно начинается с очередного невкусного завтрака. За этим по расписанию следует так называемая тюремная прогулка, которая заключается в бесцельном плутании по двору с бетонными стенами под грязные шутки набычившихся мужеподобных лесбиянок, которые курят как паровозы и норовят ущипнуть тебя за грудь. Прежде чем мне разрешают вернуться в мою одиночную камеру для осужденных на смертную казнь (куда меня заключили два года назад после второго обвинения в преступлении первой степени тяжести), меня раздевают донага и обыскивают. Следует заметить, что многим мужчинам-охранникам (и даже женщинам) весьма импонирует эта процедура обыскивания.
Далее, во вторник днем я обычно посещаю группу исправительной терапии, которая собирается раз в неделю под руководством социального работника профессора Реджинальда, добрые намерения которого оказываются, к сожалению, крайне малоэффективными. Его целью является помочь нам справиться с трудностями заключения, забыть тяжелое детство в нищих кварталах, а также осознать метания подростковых лет (в основном касающиеся нашей пробуждающейся сексуальности и принятия собственного тела как данности). Однако большую часть времени мы уделяем разговорам о том, что профессор Реджинальд называет «Не упусти время: как извлечь пользу из пребывания в тюрьме».
По традиции профессор Реджинальд начинает и заканчивает свои занятия с того, что просит нас назвать какую-нибудь позитивную вещь, запомнившуюся нам с прошедшей недели. Здесь он часто цитирует свою любимую метафору о езде на велосипеде в гору.