- Когда-нибудь эта история станет смешнее, - холодно сказала женщина. Когда её муж, наконец, отсмеялся. Он будто бы не слышал её комментария и продолжал улыбаться своей шутке
- Ну мам, чего ты? – вмешалась Света.
- Да… - махнул рукой Николай Фёдорович, - Чего мы всё о нас да о нас. Сами как, а Влад? Обживаетесь?
- Понемногу.
- Никаких нареканий по ремонту нет?
- Да вроде нет.
- Хорошо. А то занимались толковые, ребята, но самому проверить после них всё времени не было.
Екатерина Павловна на миг состроила странное лицо, чуть закатив глаза, но продолжала молча выпивать из бокала.
- Может поменьше налегать будешь? – Тихо сказал Николай Фёдорович, наклонившись к супруге. – Бутылку уже почти добила.
- Сколько надо, столько и буду налегать – ответила женщина, сверкнув оскалом улыбки.
- Мы, наверное, пойдём… - сказала Света быстро. Влад посмотрел на неё, она едва кивнула. Влад глубоко вдохнул.
- Да. – сказал он как-то неискренне. – Хотели вместе вечер провести, простите уж нас.
Теперь уже Света странно посмотрела на Влада.
- Да-да. Конечно. – Николай Фёдорович встал со своего места и протянул руку Владу и слишком недвусмысленно улыбнулся. – Дело молодое – знаем.
- Мам, пап – увидимся, - сказала Света, и они покинули ресторан.
Муж с женой долго молчали, оставшись одни.
- Зачем ты так меня перед детьми-то? – наконец, спросил он.
Женщина не ответила.
-За что ты меня так ненавидишь, Кать?
Она одним большим глотком допила бокал.
- Ты правда дурак, Коля или прикидываешься? – решительно сказала она, поставив бокал на стол. – Мало мы с тобой ругались из-за Светы! Твоей, между прочим, дочери! А ты заладил – за Влада замуж пойдёт – и точка.
- Мы с тобой это обсудили.
- Обсудили? Мы с тобой? Это с Васенькой своим ты обсудил всё, меня даже слушать не стал. Готова поспорить, будь он бабой, ты бы на нём женился, а не на мне. Сколько можно? Вася это, мы с Васей то. Если у вас с ним такая благодать, то что же ты ко мне в постель приходишь? Не так чтобы часто, но всё таки.
- Кать, ты пьяная. Не знаешь, что несёшь. Давай без сцен на людях
- Я может и пьяная, но не слепая. Ты видел их. Думаешь они счастливы друг с другом? Да чёрта с два! Посмотри на свою дочь! Ты понимаешь, на какую каторгу ты её обрёк?
- Ты как маленькая, ей Богу. Будут дети – будет Свете и счастье. А до тех пор – стерпится слюбится.
- У нас с тобой за двадцать три года стерпелось и слюбилось?
- Ты всегда своевольной была. А Света… Девочка хорошая и послушная. Она сделает всё правильно.
- Коля… Ты себя вообще слышишь? Это дочь твоя, а не бизнес-проект! Да… знатно же тебе твой Вася мозги прополоскал.
- Катя, хватит! – Николай Фёдорович сказал это громче, чем хотел. – Василий Андреевич хороший человек, который сделал себя сам. Он не какой-то бандит или пришлые торгаш. В нём я уверен как в себе. Если вдруг с нами что-то случится, то и наши дети, и внуки не будут ни в чём нуждаться. Ты можешь назвать более выгодную партию для Светы?
- Да сколько угодно! Город большой!
- Мы с Васей договорились ещё в армии, что наши дети поженятся.
- Как это по-взрослому!
- Выполнять договорённости – это по-взрослому.
- Признайся, наконец, что ты Свету отдал только потому, что сам родить своему любимому не можешь.
Николай Фёдорович ударил жену по скуле не вставая с места. Она схватилась за щеку и замерла не столько от боли, сколько от неожиданности. Николай Фёдорович агрессивно смотрел на неё с минуту, потом стыдливо отвёл глаза, успокаивая злость.
- Видишь, на что ты меня спровоцировала? – виновато сказал он.
Екатерина Павловна не ответила.
- Прости, Кать. Сорвался. Просил же замолчать.
- Пошёл вон, - процедила она.
- Сейчас оплачу…
- Сама оплачу! - Николай Фёдорович никогда не видел свою жену в такой ярости. – Что б глаза мои тебя больше не видели.
Николай Фёдорович уже почти вышел из вип-комнаты, как Екатерина Павловна сказала ему в спину:
- К Свете тоже не подходи.
По телевизору, висящем на кухонной стене шёл российский сериал про сотрудников полиции. Или проще говоря – про ментов. Суровый главный герой ведёт незамысловатый монолог про несправедливость и верность долгу.
Василий Андреевич в забавном фартуке, надетом поверх грязно-зелёной рубашки и тёмных брюк, большим ножом разрезает свиной окорок на тонкие ломтики. Острое лезвие в одно движение проходит сквозь красные волокна, оставляя гладкий срез.