Начиная с пальцев, кисти, руки, его глаза прожигают меня сквозь деку, касаются ног, коленей и останавливаются на лице, словно требуя, чтобы я подняла голову.
Здесь мой голос немного дрожит, но я вытягиваю, будто клянясь.
Понятно, что песню выбрала я не случайно. Пока ещё не знаю почему, ещё не знаю для чего или как, пока что просто…
Во время проигрыша я осмеливаюсь поднять глаза на Стаса, мне даже искать его не надо. Стоит напротив, привалившись к стене и спрятав руки в карманы. Может быть, даже на том самом месте, где до этого был Жан. Это почти страшно, смотреть на него, потому что он опять растерян.
Вроде как пою, даже в голос, даже громко… А у самой такое чувство, что шепчу. Ему. Свою историю, которую он ещё не знает, но однажды я расскажу ему всё. И про Олега, и про себя, и про ошибки… про то как музыка однажды ушла от меня. И Стас поймёт. Он уже слышит меня, ещё не знает, что именно, но разве это имеет хоть какое-то значение? Песня — это моя история, моя гарантия, моё откровение.
Постепенно растерянность на его лице меняется на что-то очень тёплое, родное, и при этом, крайне серьёзное. Он улыбается, но за этим нет ничего лёгкого или весёлого. Скорее это обещание, что я с тобой, я до конца…
Когда отголосок последнего звука затихает, Стас прямой наводкой идёт ко мне, не разрывая нашего зрительного контакта. По залу раздаётся пара неуверенных хлопков, большая часть из которых принадлежит Жану.
-Я знал, — довольно хохочет он. А я его особо и не замечаю, лишь не глядя возвращаю гитару. На этот раз он принимает её обратно, опять хочет что-то сказать, но мне не до этого.
Ведь Чернов уже здесь. Мгновение. И я стою на ногах, вжавшись в его грудь. А он запускает руки в мои волосы, бережно прижимая мою голову к себе.
-Поехали домой, — шепчет мне вмакушку.
-Где ты был? — вместо ответа интересуюсь я, всё-таки его отсутствие меня задело.
— С дядей Витей разговаривал, что-то его на мужские разговоры потянуло.
— Это я его впечатлила, — фыркаю, обретая подобие эмоционального спокойствия. Собственный поступок с песней и гитарой словно выбил из-под меня почву. Меня всё ещё потряхивает, но Стас держит крепко, делясь со мной своими энергией и силой.
— И не его одного, — разрушает нашу интимность довольный Жан.
Наверное, надо отлипнуть от Чернова и сказать хоть что-то, но собственное тело не желает слушаться, да и сильные мужские руки не отпускают.
— Жано, не лезь, — как-то совсем недобро велит моему новому знакомому Стас, поднимая голову от моей макушки. — Лучше Светку иди развлекай.
— Светка сама неплохо справляется, вон какой табун пригнала, — обводит ладонью он зал. — Так что пока ты развлекал мою девушку, я тут занялся твоей.
Он улыбается. Я не вижу, но готова дать голову на отсечение, что это так. Потому что хватка Стаса усиливается, а дыхание становится чуть учащённым.
-Думаю, что в следующий раз мы сами справимся, — неожиданно резко рычит Чернов, и я почти рада, что не вижу выражения его лица. — Пошли домой.
Он уже не просит, а скорее требует. Не спорю, желая лишь одного — оказаться как можно дальше отсюда. Что-то неуловимое произошло за сегодняшний вечер, пока не могу разобрать это. Но вдруг на смену внутреннему трепету и чувству единения со Стасом приходит тревога. Пока что не оформленная ни во что конкретное, скорее это лишь одно предчувствие. Но оно есть, заставляя меня безропотно слушаться Чернова и послушно следовать за ним вон из гостиной. Дело не в Жане, не в Свете, не в людях… дело в другом, но это другое пока таится, оно неясно, она скрыто где-то за поворотом.