И мы опять молчим. Я возвращаюсь на кровать, растягиваясь на ней на спине. Мне нравится просто лежать и слушать, как он на другом конце страны, точно так же ловит звуки моего сбившегося дыхания и думает о чём-то своём.
А потом в трубке раздаётся громкое:
— Ай, Крис, слезь с меняя!
Голос у Стаса звучит очень громко, и мы с Бонифацием нервно подпрыгиваем на постели. Чернов на кого-то там бурно ругается. А я невольно напрягаюсь, переполошено начиная переживать насчёт того, кто такая Крис.
— Вера, ты там? — почти испуганно зовёт он меня.
А я молчу, не зная, что мне думать. Или чувствовать… Хотя нет, с чувствами тут как раз всё более или менее понятно.
— Вера! Пока ты там себе чего-нибудь не придумала. Кристине двенадцать, и я имею с ней прямые родственные связи.
— Точно? — глупо уточняю я.
— Абсолютно, — заверяет меня Чернов. Только после чего я смогла сделать нормальный вдох, оказывается, всё это время я задерживала дыхание.
— А мне всё равно…
— Я так и понял, — фыркает он. После чего я слышу его глухой зевок. — Пошли спать?
— Пошли, — киваю я головой. — Только постой. Когда ты приедешь?
— Послезавтра, днём. Не хочешь меня встретить? — наглеет он.
— Я на парах. А потом смена в баре. Так что встретимся на следующий день, я заскочу к тебе отдать ключи и забрать вещи, — от последней фразы становится грустно. Можно подумать, что я жить у него собралась! Но перспектива отъезда от Боньки и Черновской подушки оказалось не такой уж весёлой.
— Вер, я приеду, и мы поговорим. Хорошо?
Я мнусь, боясь разрешить себе надеяться хоть на что-то. Но ведь я и так сегодня уже вон как рискнула. Не рискнуть ли мне опять?
— Посмотрим, — пространно обещаю я ему.
— И за что только ты мне такая на пути попалась?
— Не знаю, тебе виднее, где ты там нагрешил, — подкалываю я его.
После разговора с Черновым я проваливаюсь в глубокий и безмятежный сон, не забывая прижимать к себе пса.
Глава 11
Следующие дни прошли в томительном ожидании. Время вновь изменило своё течение. Возомнив себя резиновым, оно тянулось непозволительно долго, закручивая всё моё существо в одну тугую пружину. В последнюю ночь перед приездом Стаса я долго лежала в его постели, нервно ворочаясь с боку на бок, и пыталась осознать, во что же я всё-таки ввязалась. На ум шли слова Дамира, о том, что мне в спальню Стаса ещё рано. Тогда я приняла это как насмешку над нами двоими, сейчас же, нелепая шутка принимала какой-то иной смысл. Словно я оказалась внутри его мира, при этом, будучи абсолютно к этому не готова. Чернов будто обволакивал меня, не оставляя никакого шанса на спасение.
Казалось бы, вот зачем мне надо было посвящать его во всё то дерьмо, которое по какой-то тотальной ошибке являлось моей биографией? А ведь никому и никогда… Хотя нет, тут я кривлю душой. Помимо Игнатьева, который был прямым свидетелем всего моего семейного безобразия, ещё были Кроля… и Олег. И если с Ольгой было всё понятно, потому что именно на её долю выпал пик моей борьбы за независимость, то с последним всё было до ужаса запутанно. Во-первых, он не просто знал мою историю, а собственно, был её большой и неотъемлемой частью. Во-вторых, это был именно тот случай, когда знание было силой, силой давления на меня и мою волю. Поэтому, нет ничего удивительного в том, что уже на следующее утро после разговора со Стасом я схватилась за голову, переживая из-за своих излишних откровений. Нет, я не думала, что он такой злодей сходу начнёт тыкать на все мои болевые точки и загоны. Я вообще не ждала от Черного ничего специального. Но ведь далеко необязательно иметь осознанную цель сделать больно, иногда просто достаточно пары случайных слов или действий.
В общем, как легко понять из всего выше сказанного, я начинала паниковать. И дело было не только в страхе, ведь были ещё все эти Черновские недомолвки и намёки.
— О нас…
— Вера, ты мне…
— Я приеду, и мы погорим…
Что? Что, чёрт возьми, ты хочешь всем этим сказать? Что я тебе нравлюсь? Что тебе не всё равно на меня? Но, блин, Стас, у тебя же есть Настя… А ты так упорно это игнорируешь. А теперь и я вместе с тобой. И от этого мне хочется кидаться на стены и выть на Луну, потому что это так похоже на… отношения родителей.
Нас тянет друг к другу. Это факт. Даже я клиническая идиотка, не могу отрицать того, как мне хочется прижаться к тебе, коснуться твоей щеки… запустить свои пальцы в твои непокорные тёмные волосы. Но… но.
За пару часов он умудрился вселить в меня столько надежд, что сердце было готово уже сейчас выпрыгнуть из груди и станцевать непонятный шаманский танец с бубнами и прочими барабанами. Я запрещала себе мечтать, запрещала строить планы или ждать хоть чего либо. Но разве кто-нибудь собирался слушать меня и все мои запреты? Можно было не думать об этом словами, можно было не облекать свои мысли во что-то конкретное, ведь в любом случае оставалось сладостное ожидание и будоражащее волнение, пронизывающие каждую клеточку моей нервной системы. Наверное, это и называется: «сойти с ума».