Если бы он меня сейчас ударил, я бы и то меньше удивилась, а так… Кажется, у меня даже глаза из орбит полезли. Но парень напротив меня этого не замечал, дальше продолжая свою пламенную речь.
— Ты не думала, что я тоже могу волноваться и переживать? И каждый раз, когда ты от меня сбегаешь, для меня это точно так же нелегко?! Или что я хоть раз хочу от тебя первого шага?!
С каждым словом он наклоняется всё ниже и ниже, а с последней фразой упирается своим лбом в мой. Он настолько близок, что теперь я точно знаю, чем плеснула ему в лицо — джин с тоником, резкий аромат которого бьёт по моему носу. Чернову совсем не идёт, он пахнет совсем иначе. Сложнее, изысканней… роднее.
— Почему ты всё время выворачиваешь так, что это я виновата в том, что бежала от тебя, — предпринимаю последнюю попытку для сопротивления. — Тебе напомнить, что так-то ты с Настей встречался?
— Но ты ведь всё равно бежала, — выдыхает Стас. — И не спорь. И сейчас бежишь, хватаясь за каждый удобный шанс.
— Стас, я…
Но он качает головой, прося меня помолчать. И я обрываю себя на половине фразы. Чернов отпускает мои руки, правда, и необходимости держать меня больше нет. Легко касается своими губами моего виска, нежно, еле ощутимо спускается чуть ниже, проходится по моей щеке, отчего у меня мурашки по коже. И как дышать дальше я тоже не знаю. Его губы доходят до моего уха и прихватывают мочку, из-за чего я невольно выгибаюсь на встречу Стасу, чьи руки тут же подхватывают меня под поясницу, теснее прижимая к себе.
— Поцелуй меня, — шёпотом просит он.
А я замираю, заворожённая и испуганная.
— Вера, поцелуй меня, — чуть громче повторяет он.
Это то, о чём он говорил, ему тоже необходимо знать, что нужен мне, что мне не всё равно, ему тоже нужны гарантии.
И я сдаюсь, и даже не ему, а самой себе. Своим желаниям, своему влечению, своему помешательству.
Губы у Стаса горячие и слегка шершавые, но до невозможности нежные и страстные. Сначала я осторожно касаюсь их лёгким поцелуем, чувствуя, как они дрогнули. Его руки сильнее сжимают меня, а я подстёгиваемая его эмоциями, кончиком языка провожу по его рту, после чего Чернов сам не выдерживает и накидывается на меня с жаром и каким-то остервенением, а я и не возражаю, отвечая на каждый его порыв и движение.
Мы целуемся долго, пока в конец не начинаем задыхаться, у меня дрожат колени и подгибаются ноги. Стас придерживает меня и утыкается своим носом в мою шею.
— Угораздило же… найти себе самую строптивую…
Мне удалось уговорить Чернова дать мне отработать смену до конца, без особых восторгов он кивнул головой, за что тут же заслужил от меня ещё один поцелуй.
В бар я вернулась слегка ошалевшая, порядком растрёпанная и заметно присмиревшая. Сидорчук прошлась оценивающим взглядом по мне и, оставшись довольной от увиденного, показала Чернову два больших пальца, поднятых вверх. За это тот отвесил ей почтительный поклон. Нет, ну точно, они тут все сговорились. Севика ещё сюда нам подайте, и всё, можно смело сдавать меня Чернову. Это вообще было одно из его основных качеств — находить подход к людям, с ходу располагая к себе. Чем дольше я смотрела на него сейчас, тем больше понимала, что у меня просто не было шансов… на спасение.
Остатки вечера прошли без каких-либо происшествий. Стас сидел за стойкой и попивал своё пиво, не забывая всё время поглядывать на меня, чем периодически сбивал меня с рабочего ритма, потому что каждый раз, ловя его взгляд на себе, я начинала глупо улыбаться и подвисать. Поэтому Юльке через раз приходилось давать мне подзатыльник, из-за чего я морщилась и втягивала голову в плечи, что вызывало в Чернове очередную порцию веселья. Иногда у меня выдавались минуты затишья, и я подходила к тому месту, где сидел Стас. Он брал меня за руку, заставляя чуть наклониться вперёд, касался моих губ коротким поцелуем, а потом просто держал меня за ладонь и вырисовывал на ней какие-то узоры. И мне казалось, что я плавлюсь, растекаясь неровной лужицей прямо здесь, посреди бара.
После трёх ночи Игнатьев велел Чернову забирать меня отсюда, обосновывая тем, что работник из меня сегодня так себе. Из чистого упорства я хотела поспорить, ведь предыдущие четыре часа в присутствии Стаса я продержалась вполне неплохо, но чужие руки, обнявшие меня сзади, заставили резко пересмотреть все мои приоритеты на эту ночь.
В итоге я уже через двадцать минут стояла на нашей парковке и рассматривала Чернова, который ждал меня около машины, оперевшись на капот и скрестив руки на груди. Выглядел немного напряжённым, скорее всего, боялся, что я опять могу выкинуть что-нибудь этакое. Но я решила, что хватит с нас разборок на сегодня, да и не только на сегодня.