— Что?
— Наша жизнь.
— Почему женщины всегда задают этот вопрос? О том, что будет дальше.
— И многие тебе его задавали?
— Все без исключения.
— Может, стоит разработать план. Что ты им говоришь?
— Что я не знаю.
Она опустила руку в воду.
— Так это твой ответ? Я не знаю?
— Нет. Я знаю.
Она немного помолчала, потом села.
— Я хочу поплавать.
— Нет, не здесь.
— Почему? Жарко же.
— Ты не знаешь, что тут в воде.
— Думаешь, я боюсь рыб? — Она встала, держась за мачту, чтобы не раскачивать лодку.
— Не рыб, — сказал он. Тел. — Здесь грязно. Ты можешь заболеть.
— Уф, — сказала она, отмахиваясь от его предостережений, затем запустила руки под платье, чтобы снять трусики. — Знаешь, во время налетов так оно и было. Иногда по ночам боишься всего. А иногда — ничего. Безо всякой на то причины. Просто знаешь, что ничего не случится. И ничего не происходило.
Она разделась. Стянула платье через голову и, не опуская рук, потянулась — все тело белое, кроме треугольничка волос между ног. Бесстыдница.
— Ну у тебя и лицо, — сказал она, подсмеиваясь. — Не беспокойся. Глотать не буду.
— Не надо, Лина. Здесь небезопасно.
— А, ничего страшного. — Она отшвырнула платье в сторону. — Смотри, цыган, — сказала она, отводя руки. И оглянулась. — Держи лодку, — решительно сказала она. — Ты же не хочешь, чтобы она перевернулась. — И, легко прыгнув, вошла головой в воду, окатив брызгами закачавшуюся ей вслед шлюпку.
Перегнувшись через борт, Джейк наблюдал, как она скользит под водой, плавно разводя руки в стороны, посылая себя вперед Волосы струились сзади, достигая округлостей ее бедер. Вольный росчерк белой плоти, такой изящный, что он засомневался, не придумал ли он ее, идеал. Но она, вынырнув, фыркнула и засмеялась, вполне реальная.
— Ты похожа на русалку, — сказал он.
— С плавниками, — сказала она, ловко перевернулась на спину, выставила пальцы ног и похлопала ими по воде. — Вода прекрасная, как шелковая. Давай сюда.
— Я лучше посмотрю.
Изогнувшись спиной, она круто ушла вниз и сделала под водой полный круг, как бы рисуясь. Вынырнув, замерла на поверхности воды, закрыв глаза. Кожа поблескивала на солнце. Он посмотрел на берег. Их отнесло к груневальдскому берегу. Он мог разглядеть полоску пляжа, на которой они стояли в тот день, когда их прихватил дождь. Она тогда замкнулась, не желая даже целоваться, а пока ехали через лес, вся дрожала. Потом танцевала под граммофон, желая вернуться к жизни. Он вспомнил, как она осторожно спускалась по лестнице в туфлях Лиз. А сейчас плещется, как дельфин, на ярком солнце, совсем другая — девушка, прыгающая с лодки. Счастливые карты.
Она подплыла и схватилась за борт.
— Накупалась? — спросил он.
— Еще минутку. Так освежает. Нам когда надо возвращаться?
— Когда захотим. Я не хочу переезжать, пока не стемнеет.
— Как воры. В каком районе квартира?
— Пока не знаю.
— Мне нужно сказать профессору Брандту. А то он не будет знать, где я.
— Я не хочу ему сообщать. Они следят за его домом.
— Из-за Эмиля?
— Из-за тебя.
— О, — сказала она и, держась за борт, окунулась с головой.
— Я попрошу, чтобы его навещали, не беспокойся.
— Просто он там один. У него никого не осталось.
— Эмиля точно не осталось. Он сказал, что отец умер.
— Умер? Почему он так сказал?
Джейк пожал плечами.
— Умер, вероятно, для него. Не знаю. Он сказал так, когда его допрашивали в Крансберге.
— Чтобы они его не беспокоили. Не арестовали его. Гестапо так и делало — забирало семьи.
— Союзники — не гестапо.
Она посмотрела на него.
— Тебе не понять. Когда так думаешь… — Она отвернулась к воде. — Он сказал, что я тоже умерла?
— Нет, он хотел найти тебя. В том-то вся и беда. С этого все и началось.
— Тогда почему не позволить ему? И не покончить с этим? Я не хочу прятаться.
— Тебя не только он ищет.
Она быстро на него взглянула, на лице мелькнула озабоченность, затем повернула лицо к солнцу и оттолкнулась от лодки.
— Лина…
— Я не слышу тебя, — сказала она, уплывая от него длинными гребками. Он смотрел, как она удаляется к яхт-клубу, превращаясь в точку, затем развернулась обратно к лодке и замерла на спине на тихой поверхности озера. С Талли, очевидно, произошло то же самое. Правда, та ночь была достаточно ветреной, чтобы гнать волну, уносившую тело.
В лодку она забиралась дольше, чем ныряла. Сначала неуклюже подтянулась, потом перекинула одну ногу через борт, чтобы не опрокинуть шлюпку. Оказавшись в лодке, она отряхнулась, отжала волосы и снова легла на спину, чтобы обсохнуть на солнце.