Беспечно сидя за рулём полуторки, Яшка высунул локоть наружу и напевал, перевирая слова известной песенки:
Впрочем, его беспечность была только внешней, кажущейся, напускной. Яшка следил за дорогой и думал о том, как устроить, чтобы его не разлучили с Надей. Они должны попасть в один колхоз, чего бы это ему ни стоило. Ведь, по правде говоря, он потому только и вызвался ехать на уборочную, что уезжала Надя. А она сама просила, чтобы её послали па село. Это Яшка теперь знал точно. К тому же он был уверен, что история с подменой машин, которую затевал Касаткин, всплыла наружу благодаря ей. Что ни говори, а у Яшки есть нюх. Его не проведёшь!.. А факты?
Пожалуйста, фактов сколько угодно. Начать хотя бы с того, как сегодня завгар хмуро проводил Надю. Это что-нибудь да значит! И Яшка невольно подумал:
«Молодец, Надюша! Перехитрила Касаткина. Чисто сработано, ничего не скажешь!»
Включив фары, Яшка блаженно затянулся папиросой. Он не заметил, как стемнело.
Машины шли одна за другой. Впереди мелькали красные огоньки стоп-сигналов.
Временами какой-нибудь шальной луч вонзался в темноту и тотчас угасал. Обычно это случалось на поворотах — дорога петляла. А звёзды мерцали по-осеннему холодно.
Глава третья
ЧТО ГРУСТИШЬ, ЯШКА?
Было уже поздно, когда колонна прибыла в районный центр. Городок тихо дремал под луной, сквозь листву смутно белели стены мазанок, разбросанных по крутоярам, и косые резкие тени лежали поперёк пустынных улиц.
Головная машина подъехала к единственному двухэтажному каменному дому и остановилась. За нею, как по команде, остановились и другие машины.
Яшка заглушил мотор и отправился на разведку. Выяснив, что гостиница, которая помещается на втором этаже каменного дома, переполнена, но что при гостинице имеется чайная, Яшка вернулся к шофёрам и сказал:
— В общем, братцы, деваться некуда. Правда, по имеющимся сведениям, чайная работает до двенадцати, так что есть предложение малость посидеть. Возражений нет? Принято единогласно.
— Правильно, пошли, — поддержал Чижик.
— Устами младенцев глаголет истина. — Яшка набросил ватник на плечи. — Кто ещё со мной?
Он оглянулся. Где Надя? Ему очень хотелось позвать её, но Нади возле «Победы» не было. Пойти разве поискать? Нельзя, его ждут. И Яшка уже без энтузиазма сказал, обращаясь к шофёрам:
— Что ж, пошли Он первым вошёл в пустой, неуютный зал и остановился. В конце зала на дощатой эстраде клевал носом небритый тапёр. На столиках стояли унылые цветочные горшки.
С табуретки поднялась единственная официантка и зажгла свет.
— Занимай места! — громко скомандовал Яока. Он уже снова мог шутить и, усаживаясь, сказал: — А иллюминация, между прочим, ничего. Вполне подходящая.
Теперь, когда электричество горело в полную силу, чайная и впрямь выглядела как-то веселее, наряднее. А тут ещё громкие звуки музыки наполнили её пустоту.
Затем на столиках появилось пиво, и шофёры стали разворачивать свёртки. Пировать так пировать.
— Смотрите, а вон Надя — - протяжно сказал Чижик. — Одна Пожалуй, надо бы её пригласить к нашему столику. Как думаешь, Яша?
В его голосе была нерешительность. Он привык безропотно подчиняться Яшке во всём и теперь не знал, что делать. Но, к его удивлению, Яшка, который всегда ссорился с Надей, на этот раз с готовностью отозвался:
— Надя? Где? Действительно Ты, Чижик, как всегда, прав. Конечно, надо её пригласить. Это мы можем Сейчас я проявлю инициативу Он быстро встал и направился к буфетной стойке, возле которой стояла Надя. Он что-то сказал ей, и она ему ответила, но из-за шума нельзя было разобрать, что именно. Однако к столику Яшка вернулся один.
— Осечка. Начисто отбрила тебя Надюша, — не преминул заметить кто-то из шофёров.
— Ничего подобного — ответил Яшка, стараясь казаться равнодушным. — В общем, братцы, давайте петь и веселиться. До утра далеко.
И он громко рассмеялся тем искусственным деревянным смехом, которым смеются, когда на душе тоскливо, но хотят, чтобы другие думали, будто весело. Он старался казаться весёлым изо всех сил — дурачился, шутил, гримасничал, — но его глаза оставались тёмными и грустными. А через некоторое время он и совсем скис.
— Что с тобой? — тихо, наклонившись к Яшке, с участием спросил Чижик.
— Ничего — Тебе неможется?
— Нет, что ты! — Яшка поднял голову. — Просто нет причин для веселья. Знаешь пословицу: «Сколько пива, столько и песен». — Он поднялся. — Вы как хотите, а я, пожалуй, пойду И он быстро, не оглядываясь, направился х выходу. Остаток ночи провёл, съёжившись, в кабине грузовика.
Разбудили его петухи. Утро уже гляделось в холодные ясные окна домов, как в зеркала. Было оно ветреное, и в палисадниках дрожали яблони. Из калиток выходили заспанные женщины и, гремя пустыми вёдрами, спешили к водопроводным колонкам. То там, то тут открывались ставни. Мало-помалу городок оживал.
Вскоре к гостинице подкатил замызганный «ГАЗ-67». Из него с трудом выбрались четверо мужчин и, посоветовавшись с уполномоченным, без промедления приступили к распределению прибывшего «автотранспорта». У светлой «Победы», за рулём которой сидела Надя, эти люди остановились, и один из них, приземистый, кривоногий — видать, бывший кавалерист, — восхищённо произнёс:
— Вот это да!..
— Что, нравится?
— Хороша, ничего не скажешь — Девушка или машина, товарищ Неборак?
— Ну что ты, Василий Иванович! — Приземистый «кавалерист» смутился. — Я вот соображаю: у тебя в райкоме «Победа» есть, недавно только получил, а моя эмка, сам знаешь, больше на ремонте, чем в ходу. Ну, а без машины, известно, как без рук — Ладно, не прибедняйся, — ответил тот, которого назвали Василием Ивановичем. И обратился к своим спутникам: — Как, товарищи, уважим просьбу? Исполкому, конечно, машина нужна: советская власть!..
Яшка, стоявший поблизости, чутко, стараясь не пропустить ни слова, прислушивался к этому разговору. Яшку интересовали не столько люди, окружавшие «Победу», сколько то, что они говорили. Он понимал, что это от них зависела теперь дальнейшая Надина судьба, а значит, в какой-то степени и его судьба тоже.
Когда же выяснилось, что Надя остаётся в самом райцентре, на что ему, Яшке, работавшему на грузовой машине, надеяться было нечего, он выждал, пока отойдёт районное начальство и подошёл к Наде.
— Выспалась? — спросил он вместо приветствия.
— Выспалась, — спокойно ответила Надя.
— Значит, остаёшься? — опять спросил Яшка и неожиданно для себя самого выпалил:
— А ты, оказывается, умеешь устраиваться.
Он понимал, конечно, что Надя ни в чём не виновата, но он был слишком раздосадован тем, что рушились все его планы, и не удержался от соблазна её же во всём обвинить.
— Конечно, умею, — ответила Надя. — А ты разве не знал? И вообще Ты ещё что-то хочешь сказать?
— Больше ничего. — Яшка отвернулся.
Он уехал, не попрощавшись. Был зол на себя и на Надю. Ну и характер у неё! А он, Яшка, тоже хорош — вытянул пустой номер. Вот он и будет теперь ишачить Глагол «ишачить», которого нет в словарях, Яшка употреблял довольно часто. Это было одно из любимых словечек Глеба Бояркова. Кстати, Боярков Ему и на этот раз удалось отвертеться от поездки на село. У Глеба постоянный козырь в руках — «драндулет». Не машина, а гроб с музыкой. Боярков знал, что на такой машине его всё равно никуда не пошлют, и поэтому ему ничего не стоило говорить, будто он «с дорогой душой» поехал бы на уборочную. Только с Яшкой Глеб был откровенен.
Стоило Яшке спросить, почему бы ему, в таком случае, не пересесть на другую машину, одну из тех, что отобраны на село, как Глеб ответил: «Дура, а зачем мне ехать, чего я там не видел?»