— Как вы попали в поход, господин Волков? — проявил я любезность, пока мы ждали стулья. В моем распоряжении не было ни кибитки, и захудалого шалаша. Пришлось нам общаться по-простому, на открытом воздухе.
— От Депо картографирования. Сказать по-правде, от меня просто избавились. Я получил магистерский градус в Московском университете, поступил на службу в Географический департамент Кабинета Ее императорского величества, к господину Вильбрехту. Но потом реорганизация. Нас включили в состав Депо, а это сугубо военная организация.
— Сочувствую.
— Вовсе нет нужды! Такая удача!
«Интересно, — подумал я, — ты, профессор, знаешь об Индии как о цели похода?» Но спрашивать не стал. Как раз подоспели стулья, и мы уселись.
— Давайте пока на словах, господин секретарь, обсудим будущий маршрут. Где мы будем переходить реку Яик? Что нас ждет на других реках?
— Тут я вас разочарую, милейший. Основной сток в реках Кайсацкой степи приходится на апрель-май, ибо питаются они снегом в горах. То есть нас ждут разлив и трудности переправы.
— Вы говорили об этом атаманам Орлову и Платову?
— Не только говорил, но и указал на необходимость захватить с собой переправочные средства. Впрочем, после Яика нас встретится лишь одно серьезное препятствие — река Емба или Гем-река.
— А дальше? Сколько до оазиса Кунград?
— Порядка семисот верст. И воду по дороге придется добывать с превеликими трудностями. Аральское море для питья непригодно. У его северной оконечности мы поднимемся на плато Усть-Юрт, где мы встретим еще большие испытания. Местное население с марта по октябрь его покидает.
— Я правильно понял: мы пойдем вдоль западного побережья Арала?
— Именно так! Восточное — это пустыня, это смерть!
Я тяжело вздохнул и собрался задать следующий вопрос, но меня прервали.
— Где хорунжий Черехов? — раздался звонкий молодой голос.
Я обернулся и понял, что у меня новые проблемы.
— Почему я должен вам подчиняться? Мы в одинаковых чинах!
Прапорщик…. мне сразу не понравился. Прилизанный столичный хлыщ с голубой кровью и родословной от Рюрика минимум, хоть и с сомнительной фамилией Рерберг. Хорошо хоть не фон и имечко русское — Антон Петрович.
— У вас от какой даты производство в чин? — наседал на меня обер-офицер, лишь недавно выпущенный из Императорского сухопутного шляхетского кадетского корпуса в Петербурге. — У меня полусотня под началом. Меня сам генерал Кутузов, герой Очакова, при выпуске напутствовал.
Аргументами так и сыпал, причем, большей частью пустыми. Как мне украдкой подсказал Волков, выпускником Рерберг был не выдающихся достижений, иначе получил бы чин повыше.
Младший лейтенант, мальчик молодой… Были бы мы в советской армии, отвел бы тебя за угол казармы и хорошенько отбуцкал. Мигом сообразил бы, что здесь вам не тут. Но мы в степи, и с углами тут напряженка. А по мордасам лупят солдатушек офицеры, выясняя отношения между двумя благородными донами посредством дуэли. Так что пришлось включить соображалку и дипломатию.
Оглядел спорщика с головы до ног. Длинный зеленый мундир, галстук, напудренный парик, небольшая треуголка, горжет, узкие панталоны, высокие сапоги, офицерский шарф с серебряной кистью… Мой взгляд скользил сверху вниз и снизу вверх и не мог найти детали, за которую бы зацепиться. Настоящий павловский офицер, без малейшего, надо думать, отклонения от установленной формы. Покойный император так на ней помешался, что бывший кадет и думать не смел явиться ко мне без отглаженного бантика на косе парика. Но что-то меня в его облике цепляло, не давало покоя. Я так на него пялился, что Рерберг занервничал и принялся поправлять отложной воротник.
Сапоги!
На нем не кавалерийские сапоги!
— Господин Рерберг, почему вы прапорщик, а не корнет, как положено в кавалерии, к которой относятся казаки? Вы из пехоты?
Антон Петрович густо покраснел, как недоросль, застигнутый маменькой за разглядыванием пикантных картинок. Явно занервничал.
— Я… — он смешался, не найдя нужного ответа. Даже отступил на полшага назад.
Два седоусых унтера, маявшихся ожиданием, пока офицеры меж собой судили-рядили, сочли ретираду прапорщика достаточным основанием, чтобы мне доложиться.
— Подхорунжий Богатыршин! Привел в ваше распоряжение, вашбродь, сборную полусотню донцов.
— Урядник Гавриил Зачетов из Гребенского казачьего войска, станица Червленая. Со мной три десятка.